30 православных монастырей, скиты, сотни церквей и каплиц, кресты и изображения святых вдоль дорог, подсчитать которые хотя бы приблизительно нет возможности… И все это – на площади всего-то 13 тысяч квадратных километров!

…Стоит только увидеть Карпаты, вдохнуть их прохладный сладкий воздух, зажмуриться от яркого солнца в пронзительно-синем небе, зачерпнуть хрустальной воды в горной реке – и вы уже не властны над своим сердцем. Оно навечно попало в плен.

Местные жители, прощаясь, убеждали: рано или поздно сюда возвращаются все, кто хоть раз побывал здесь. Мы и не спорили. Потому что знали: мы тоже сюда вернемся.

Своя работа

…Невысокая ограда. Калитка не заперта. Залитый солнцем монастырский двор пуст, но двери храма распахнуты. Здесь в церковной лавке маленькая старушка раскладывает книги и свечи. Поверх рясы – ветхая телогрейка, на голове – старый платок с выцветшим рисунком.

– Здравствуйте, матушка! А можно ли нам увидеть игуменью?

– Айно, айно! (Да, да!). – Она семенит к выходу из храма.

Мы тоже выходим, осматриваемся. Вокруг чисто и опрятно, три церкви и колокольня сияют побелкой, трава подстрижена, на вымощенных дорожках соринки не найти. Даже не верится, что это – одна из древнейших закарпатских обителей. Точная дата основания Успенского монастыря в селе Угля неизвестна. Исследователи считают, что он был основан учениками святых Кирилла и Мефодия еще в Х веке! Зато точно известно, что здесь в 1558 году останавливались, возвращаясь из Константинополя, послы Ивана Грозного, писавшие царю в отчете: «В том монастыре есть криница, в которой вода так сладка, как грушевый квас…» Монастырь был огромный, в XVII столетии здесь жило более 300 монахов. Но, как и большинство православных монастырей на этой земле, он был закрыт во время господства унии (Ужгородская уния – акт 1646 года о присоединении 63 русинских православных священников к Римско-католической церкви на условиях Брестской унии 1596 года. К 1721 году православие на территории Закарпатья было практически уничтожено. В 1949 году советская власть загнала униатов в подполье. Уния восстановилась в Закарпатье в 1980 году. – Прим. авт.). В конце 30-х годов ХХ века его открыли как женскую обитель. А в 1959 году он вновь был закрыт. На этот раз советской властью.

…От жилого корпуса спешила та самая старушка, что встретила нас в церкви. Сначала мы не поверили своим глазам, но клобук, мантия и большой наперсный крест не оставляли никаких сомнений – игуменья!

– Так это вы – матушка Екатерина?

– Я и есть. – Она ласково улыбалась. – Вот уже двадцать лет игуменья. Раба Божия Екатерина.

Она рассказывает, как в 1959 году милиция выгоняла отсюда монахинь, показывает поблекшие фотографии тех лет…

– А что здесь было вместо монастыря?

– Школа для детей. А в церкви устроили склад. – Игуменья опускает глаза и перестает улыбаться. – Нам тогда пришлось разойтись по домам, тридцать лет ждали, когда разрешат вернуться. В начале 90-х вернулись. Здесь все было разрушено. Восстанавливали сами, на пожертвования людей. Ну а теперь все – слава богу, хозяйство свое, 20 сестер, жаловаться не на что. У нас, правда, все просто, ничего дорогого нет, да разве это главное? Как могли, так и обустраивали.

– А сколько вам лет, матушка?

– Мне? 85 рокив.

– Зачем же вы книги и коробки со свечами сами таскаете?!

– У каждого своя работа. Незачем ее на других перекладывать.

С чистой душой

В Закарпатье легко узнать, что ждет за очередным поворотом горной дороги. Если видите у обочины огромный крест, значит, скоро въедете в село или деревеньку. На выезде обязательно будет еще один крест. Если село большое, в нем может быть несколько храмов разных конфессий. Здесь уживаются и католики, и униаты, и православные, и даже сектанты. – И смешанные семьи есть, – рассказывает наш гид и водитель Иван Балаж. – Вот мой знакомый – православный, а у него зять – римо-католик. И никаких проблем. Другой мой знакомый – греко-католик, а зять у него – иеговист… Что тут поделаешь?.. Ну, вот и Свято-Троицкий монастырь. Добрались.

Многие горные монастыри здесь не имеют никакого забора или ограды. Осматриваемся: дорога, дикий лес, расчищенная площадка, веселенькие разноцветные ульи, пара скромных домиков, две церкви и колокольня. Тишина. На ступеньках церковной лестницы сидит монах. Вокруг него кружат несколько крупных бабочек.

– Откуда приехали? – От низкого голоса монаха бабочки яркими брызгами разлетаются в стороны и исчезают из вида.

– Из Москвы!

– Из Москвы-ы? Добре!

Через минуту иеромонах Киприан уже водит нас по монастырю, объясняя: «в высокую траву не заходите – змеи», «здесь у нас за иконостасом сони живут», «храмы фотографировать надо, а меня-то зачем?» Мы находим солидный белый гриб и вручаем его отцу Киприану. «Вот еще бы пяток таких и готова похлебка!» – смеется иеромонах.

– Двое монахов здесь землянку выкопали и молились. И им были видения: то свеча горела на месте, где церква сейчас стоит, а там вот ангелы пели. В 30-х годах образовался монастырь, – рассказывает отец Киприан. – В самом начале настоятелем здесь был будущий преподобный Алексий Карпаторусский. Выходцы из нашего монастыря – два архиерея, а архимандритов и не счесть. У нас тут все архимандриты, только я иеромонах.

– А вы когда архимандритом станете?

– А я не рвусь в архимандриты, – улыбается отец Киприан, – мне главное, чтобы Там меня приняли с чистой душой.

В 1953 году обитель закрыли, сначала устроили пионерский лагерь, затем – склад лесокомбината. Восстанавливать монастырь начали в 1989-м.

– Он одним из первых в Закарпатье открылся после коммунистической разрухи. Я родителям сказал, что пойду на стройке помочь, иначе бы не отпустили. А вернулся домой погостить уже в подряснике, – усмехается отец Киприан. – Сейчас нас тут четверо. С хозяйством управляемся, без него невозможно, вот отец настоятель пчелами занимается. Паства помогает. Зимой только сурово, ни одна машина подняться не может. На себе продукты носим.

На прощание отец Киприан подарил книгу о православных монастырях Хустского района. Когда он, присев на ступеньки той же лестницы, старательно начал выводить автограф, в воздухе снова закружились непонятно откуда взявшиеся бабочки…

Сияющий крест

До Кирилло-Мефодиевского женского монастыря в Сваляве мы добрались ближе к вечеру, когда изумрудные горы уже потемнели, а воздух стал холоднее и прозрачнее.

Вошли в монастырь и будто оказались в России! Здешняя Троицкая церковь явно строилась в стиле владимиро-суздальских храмов. А идеально ухоженная территория монастыря напоминала выставку достижений ландшафтного дизайна.

– Наша игуменья, матушка Нина, в миру была ландшафтным дизайнером. А позже училась в Троице-Сергиевой лавре. Обитель начали строить в 1996 году. Вот за двенадцать лет построились, – объясняет сестра Еликонида – молодая монахиня, показывающая нам монастырь.

– Ваш Троицкий храм очень похож на храмы Владимира и Суздаля…

– Когда мы его возводили, он был многим в диковинку. А матушка просто хотела принести сюда частицу русского духа. Когда к нам люди приезжают – для нас радость, а когда из России приезжают – двойная радость.

Почти все работы по обустройству монастыря монахини делали сами. Мешали бетон, золотили иконостас, таскали камни из реки для строительных работ, даже красили купол!

– Матушка купила альпинистское снаряжение, ну мы и красили. Сначала страшно было, потом привыкли. Сила Божия в немощи человеческой! – улыбается монахиня.

Сейчас 20 сестер сами управляются с хозяйством: садом, 6 коровами, птицей, тремя «рыбниками» и пасекой. При монастыре действует воскресная школа для детей и взрослых. На Рождество сестры устраивают вертеп. А пасхальное представление именуется «Великодный кошик».

– Ставится большая корзина с пасхой, только не с сырной, как у вас. У нас пасха – это кулич. И мы его глазурью не поливаем.

– Так и в России из сыра пасху не делают, – удивляемся мы.

– Как же не делают, когда делают?

Кулинарный спор разрешился быстро: оказывается, «сыром» здесь называют еще и творог…

Солнце уже клонилось к закату, когда мы покидали монастырь. Через дорогу, напротив входа в обитель, красуется великолепный памятник равноапостольным Кириллу и Мефодию. Обычный будний день, никаких торжеств, а у ног святых лежали свежие букеты. Солнце уже почти ушло за горы, вечерние тени легли на каменных братьев, и только высящийся над ними восьмиугольный крест сиял ярким золотым светом…

Главная причина

Пройти мимо кафедрального собора в Хусте – третьем по численности населения городе Закарпатья – никак нельзя. Он тоже посвящен святым Кириллу и Мефодию. «Если Русь крестил святой Владимир, то Подкарпатскую Русь крестили Кирилл и Мефодий. В 1988 году праздновалось 1000-летие Крещения Руси, а в 1989 году мы праздновали 1100-летие крещения Закарпатья, – говорит настоятель собора протоиерей Василий. – Тогда и решили построить храм. Но не могли определиться с местом. В те же годы стала возрождаться уния, в 1990 году одним из первых униатам передали православный собор в Хусте. И было решено строить храм в честь святых Кирилла и Мефодия здесь. Вот и строим собор с 1994 года».

До завершения работ далеко: огромный белый храм в русском стиле только оштукатурен, к росписи можно будет приступить года через три.

– А почему храм так долго строился?

– Ну, вот храм Христа Спасителя в Москве – разве он строился исключительно на церковные деньги? – с укоризной смотрит отец Василий. – У нас не Россия. Мы строимся на пожертвования небольшой общины. Население Хуста 36 тысяч, а зарегистрировано здесь 40 конфессий. Православные, римо-католики, греко-католики, иудеи, «Свидетели Иеговы», евангелисты, пять разновидностей адвентистов седьмого дня…

– Даже трудно вообразить, кто еще помимо перечисленных…

– А у нас ряд конфессий не связан с понятием «религия». Зачастую это такие экономические «предприятия», сплавляющие сюда продукцию, которая не соответствует стандартам. Дьякон одной из таких конфессий перешел в православие и рассказал нам про этот механизм. Собрали епископов и объявили, что поступила гуманитарная помощь в виде макарон, которые надо раздать. Но главный их епископ предложил: у нас три молитвенных дома, мы нуждаемся в средствах, поэтому гуманитарную помощь надо продать за 10 процентов от себестоимости. Через полгода ситуация повторилась, но продать предложили уже за 30 процентов себестоимости. Когда дошло до 70 процентов, некоторые выступили против, а им предложили покинуть общину. Кто-то перешел в православие, кто-то в католицизм.

– Отец Василий, а вы не пробовали обращаться за помощью в строительстве храма в Московскую патриархию?

– Я думаю, этого не надо делать по семи причинам. Назову главную. Святой Иоанн Златоуст пишет, что храм стоит построить хотя бы ради того, что в нем будет совершена одна Божественная Литургия. Мы здесь уже не одну совершили. Вот у нас как выборы начинаются, кандидаты бегают, предлагают помощь всякую… Я считаю, это – лишнее. Мы можем без них прожить. А иначе потом придется совестью рассчитываться. Зачем? Разве нам негде молиться?

Строгий устав

…На шатком заборчике, ограждающем цветник, сушились шерстяные носки, куры деловито рылись в соломе, скромный огород, пара старых вагончиков, две маленькие церкви. И опять – никакой ограды. Это – Свято-Введенский женский монастырь, расположенный высоко в горах у села Кушница.

Под древней вишней грелась на солнышке пожилая монахиня в компании двух собачек. Игуменья, матушка Сусанна, и основала обитель в 1998 году.

– Мы пришли сюда вдвоем с сестрой. Жили в вагончике – во-о-н он стоит. Сами все робили сначала. Тяжко было. Сейчас легче. Церковь построили, жилой корпус. Огород есть, виноградник. Восемь сестер у нас, самой молодой 42 года. Непросто у нас – Афонский устав. Совсем молодые не задерживаются, побудут и идут дальше. Спонсоров нет. То, что прихожане приносят, каждая копеечка сюда и вкладывается.

На церковное крыльцо вышел молодой священник. Знакомимся. Отец Иоанн учился в Москве, три года как приписан к монастырю. Под впечатлением от разговора с настоятелем хустского собора спрашиваем его, как уживаются здесь различные конфессии.

– Сектанты воюют, – вздыхает священник. – В Кушнице есть «Свидетели Иеговы», четыре разных направления баптистов, адвентисты… Таких сел, чтобы все жители были крещены в православии, – единицы. А что вы хотите? В XIX и ХХ веках православие здесь выживало. Австро-Венгрия насаждала унию, православных гнали и убивали, затем Чехия поддерживала унию, а потом немцы благоволили к иеговистам и пятидесятникам. А советская власть боролась со всеми подряд.

– А вы общаетесь со священниками из римо- и греко-католиков?

– Священники из разных конфессий особо не общаются. Споры начинаются. Я обычно им говорю: если мы хотим быть друзьями, давайте не будем в разговорах поднимать темы, которые окажутся болезненными и для вас, и для меня. Если получается этому следовать, тогда общаемся нормально.

Жребий служения

…Горной дорогой пробираемся через густой лес. Чаща такая буйная, что монастырской ограды почти не видно. Только большие ворота с маковкой и крестом на верхушке подсказывают, что мы у цели. «Сейчас медведь из зарослей вылезет», – пошутил кто-то из нас. Подходим к воротам… Свято-Серафимовский женский монастырь! Вовремя, получается, про медведя вспомнили…

– Разве не удивительно то, что когда в России большевики рушили церкви и убивали священников, здесь – на Подкарпатской Руси – начался расцвет православия? – говорит иеромонах Серафим. – Жребий служения, хоть и короткий, падает на нашу землю. Закарпатье – это кладенец, сюда эмиграция перевозила иконы и богослужебные книги. Русские эмигранты рассказывали о святом Серафиме Саровском, его тут полюбили, многие принимали в постриге его имя. И начало этого монастыря связано с именем преподобного. Наша обитель была основана в 1933 году. В этот год Россия должна была праздновать 100-летие со дня кончины Серафима Саровского. А ведь Саров был закрыт в 1927 году, мощи – утеряны. Но именно в 1933 году здесь, далеко от России, открывается монастырь в честь святого Серафима Саровского! Монастырь был закрыт в 1959 году. Милицейские наряды окружили обитель, сестер выгнали, они еле успели погрузить утварь на телеги, обоз отправили в Липчанский женский монастырь, а здесь организовали пионерский лагерь.

– И вот вам промыслительное совпадение: мощи святого Серафима Саровского в России обрели в январе 1990 года, а здесь первое богослужение в возрожденном монастыре состоялось в феврале того же года, – продолжает отец Серафим. – Сейчас в монастыре 20 сестер. Из Москвы нам помогают, благодаря этому мы тут много в монастыре смогли построить.

Оказывается, здесь живет сестра, восемнадцать лет проработавшая в Московской патриархии. Матушке Марине 82 года, она очень общительна, но сильно смущается, когда ее фотографируют.

– Я тогда в Мукачевском монастыре была. Вот нас, четырех монахинь, оттуда и отправили в Москву в 1970 году, чтобы мы готовили для патриарха Пимена (Патриарх Московский и всея Руси в 1970–1990 годах. – Прим. авт.). Патриарх монастырскую пищу любил, – вспоминает матушка Марина. – Я ему подаю котлетку рыбную, он половину оставляет. А мне обидно: наверное, не понравилось. Ему сказали, что я расстроилась, так он меня позвал и стал объяснять: я не все съел не потому, что невкусно, а потому, что мне много есть нельзя. Он часто приходил и спрашивал: вы сегодня гуляли на улице? Да откуда же, Ваше Святейшество, отвечаем, у нас работы много. А он: немедленно все бросайте и идите! Погуляем немного и обратно на кухню.

– А патриарха Алексия II вы лично знали?

– Ему мы три месяца готовили, когда его избрали, а потом уж обратно запросились. Годы все-таки. И нынешнего нашего патриарха, Кирилла, я еще совсем молодым помню.

– По Москве не скучаете?

– Я в Москве в позапрошлом году была. Дюже все поменялось. Раньше намного беднее люди жили… Но я не скучаю, нет. Здесь спокойнее.

Обыкновенное чудо

Нас предупредили заранее: в Свято-Николаевском мужском монастыре кельи находятся на втором этаже туберкулезного диспансера. Лечебница была организована здесь в 1960 году, когда обитель была закрыта, и работает до сих пор, хотя с 1990 года монастырь снова действует. И никто не заболел? – интересуемся мы.

– Никто! – отвечает иеромонах Амфилох. – У нас же в храме Николая Чудотворца лежат мощи апостола нашей земли – Алексия Карпаторусского. Он основал этот монастырь, и он же был его первым настоятелем. Здесь он и упокоился в 1947 году в возрасте семидесяти лет. В 1999 году, после многих чудес на могиле, были обретены его нетленные мощи, а канонизация состоялась через два года.

Преподобный Алексий Карпаторусский (Александр Иванович Кабалюк) родился в 1877 году в Закарпатье, входившем тогда в состав Австро-Венгрии. Окончив церковно-приходскую школу, он поступил послушником в греко-католический монастырь. В 1905 году отправился в Россию, где проникся православием, и, вернувшись, стал проповедовать его среди русинов. В 1909 году, после поездки Кабалюка в Русский Свято-Пантелеймоновский монастырь на Афоне, в Хусте был собран тайный съезд православных русинов. Тогда же было принято решение отправить Кабалюка в Россию, где он принял монашеский постриг с именем Алексий. Вернувшись, он продолжил проповедь и служение, за что подвергался преследованиям со стороны властей. В итоге ему пришлось покинуть Закарпатье, перебравшись сначала в Россию, потом в Америку. Однако он вернулся на родину, как только узнал о начале в 1913 году судебного процесса против православных русинов. Его приговорили к четырем с половиной годам лишения свободы. Этот процесс вызвал огромный резонанс в России, а Николай II передал в дар отцу Алексию золотой напрестольный крест.

Величайшие ценности обители – пастырский жезл преподобного Алексия и его Библия, на форзаце которой каллиграфически выведено: «Сия св. книга Библия принесена из славной Москвы архимандритом Алексием Кобылюком, который трудно нес пешком на своих плечах через границы мадьярские…»

Проходим мимо высокой новой колокольни, мимо трапезной и кухни – у двери стоит огромная корзина с грибами – и выходим к рощице, за которой – монастырское кладбище. Отец Амфилох идет впереди и рассуждает:

– Люди ведь как? Все чудес ищут. А чудеса у нас под носом происходят, но мы их не замечаем. Вы видели колокольню? Высокая? (Мы киваем: колокольня и вправду очень высокая.) Вот я с нее спикировал. И что? Только ногу сломал да сотрясение мозга получил. А вот это – видите?

Вся рощица усеяна цветами шафрана, ярко-фиолетовые звездочки будто горят в зеленой траве. Глаз от этой красоты отвести невозможно.

– Они у нас и зимой цветут, против всех законов природы, – улыбается иеромонах.

Один цветок шафрана мы сорвали себе на память.

В соседстве с миром

– С миру по нитке – голому рубашка, – смеется отец Алексей, монах Свято-Покровского мужского монастыря в Ракошино. – Прихожане нам помогают, живем помаленьку. Вы извините, наш настоятель отец Митрофан с вами встретиться не сможет, он с другими монахами скот с пастбища перегоняет.

Этот монастырь был основан десять лет назад. Именно здесь находится церковь в честь Покрова Божией Матери, возведенная в 1927 году, о строителе которой стоит рассказать особо.

Всеволод Коломацкий родился в 1896 году, учился в Киевской духовной семинарии, но не окончил ее. Воевал в Первую мировую, получил семь ранений. После революции эмигрировал на Подкарпатскую Русь, входившую тогда в Чехословакию. В 1924 году был рукоположен в сан священника. Преследовался властями, семь раз был арестован, но продолжал служить, строить храмы и писать иконы. Притом что архитектурного и художественного образования у него не было. В 1942 году он был арестован нацистами и отправлен на принудительные работы в Германию. После окончания Второй мировой войны служил в Чехии, где принял монашеский постриг под именем Андрея. Скончался в 1980 году в словацком городе Румбурк, где и похоронен.

– Храм Коломацкому помогали строить князья Юсуповы и баронесса Врангель. Здесь было много белоэмигрантов. Храм не закрывали до 1978 года, а потом здесь устроили музей религии и атеизма, – рассказывает отец Алексей. – Церкви его вернули в 2001 году. Храм находился в плачевном состоянии. На день памяти Иверской иконы Божией Матери здесь прошла первая служба монастырского чина: священник службу служил, а пономарь над ним зонтик держал.

Сейчас здесь 11 монахов, среди трудников немало сирот – выпускников местного детского дома. Хозяйство большое – овцы, коровы, птица, пекарня, сыроварня… Еще есть черные и белые лебеди, пара осликов, декоративные куры и голуби разных пород. «Наш настоятель очень живность любит», – поясняет отец Алексей.

Монастырь находится прямо у оживленной дороги, по которой шумно проносятся автомобили.

– Не мешает вам такое соседство?

– Люди раньше уходили в пустыни от мира, а теперь куда от мира уйдешь? Он тебя сам найдет, – усмехнулся отец Алексей.

Удивительные люди

Как вместить в один рассказ все те впечатления и знакомства, которые нам подарило Закарпатье?

За шесть дней мы преодолели две с лишним тысячи километров, побывали в 17 монастырях, увидели множество храмов. Со стен старинных замков любовались Карпатами, смотрелись в воды Синевира, кормили с рук оленей и мололи муку на водяной мельнице. Нас научили готовить такан и объяснили, как делается домашнее вино из винограда, запах которого едва не свел нас с ума. На второй день мы привыкли к тому, что здесь здороваются друг с другом даже незнакомые люди, и сами не заметили, как в кафе стали заказывать чашечку «кавы», а не «кофе». На третий – перестали удивляться отсутствию высоких заборов в монастырях и деревнях, а также решеток на окнах домов. Единственное, с чем мы не смогли смириться, так это с попытками хозяйки гостиницы кормить нас на завтрак огромными порциями супа и жаркого с гарниром. На все наши просьбы дать нам каши, она заламывала руки и трагически вопрошала: «Як это: завтрак – и без супа? Як же вы голодные поедете?!»

В конце концов мы перестали удивляться и тому, что громада (община) каждой, даже самой маленькой, деревеньки, не рассчитывая ни на чью помощь, самостоятельно строит себе церковь. Жизнь здесь непростая, люди в основном выживают за счет натурального хозяйства и поездок «на заработки» в Европу и Россию. И обязательно часть заработанных денег жертвуют на строительство храма. Потом долго копят на церковную утварь и на оплату работы художников. Иногда отыскивается художник-самоучка из самой общины, который расписывает храм совершенно бескорыстно.

Источник

…В один из последних дней мы добрались до села Нанково, где в 1690 году была найдена икона Богородицы. Местное предание гласит, что народ решил построить на этом месте часовню, но собственник пожадничал и отказался предоставить землю. Икону положили на подводу, но волы не могли сдвинуть ее с места. Увезти икону смогли лишь тогда, когда народ решил передать ее венгерскому королю. Где сегодня находится икона – неизвестно. А на том самом месте, где ее нашли, забил целебный источник.

…Вода в источнике ледяная и вкусная. Вокруг все чисто и прибрано, беседка украшена живыми и искусственными цветами. За ней ухаживает старенькая бабушка, живущая в селе. Она пришла, когда мы уже собирались уходить.

– Братья русские! Здравствуйте! – Как она узнала, что мы из России, неизвестно.

– Здравствуйте, бабушка!

– Як вас звати? Я за вас помолюсь.

– Бабушка, помолитесь лучше за Россию, пожалуйста.

– За Россию я всегда молюсь…

Лада КЛОКОВА, Александр БУРЫЙ