Зенон Коссак — "националист в галстуке и салонный революционер"
сегодня хочется вспомнить об одном из самых забытых имен Закарпатья — Зеноне Коссаке — человеке, который при своей жизни стал легендой и был воплощением романтического образа украинского революционера.
 |
| Зенон Коссак в пластовой униформе. |
В этом году исполняется 70 лет со времени возрождения украинской государственности на Закарпатье. Самая отсталая в национальном плане украинская территория первой, хоть и на короткое время, обрела независимость. Свой вклад в этот процесс сделали и тысячи украинцев из разных регионов и стран поселений. Однако сегодня хочется вспомнить об одном из самых забытых имен Закарпатья — Зеноне Коссаке — человеке, который при своей жизни стал легендой и был воплощением романтического образа украинского революционера.
Ведущий пластун, основатель подпольных кружков, боевой и организационный референт ОУН, «староста» узников в польских тюрьмах и мифический «поручик Тарнавский» в Карпатской Сечи — это и многое другое вмещают страницы биографии Зенона Коссака, которому суждено было прожить неполных 32 года. Героическая смерть Коссака на Закарпатье, а за тем события II Мировой войны, принесшие Украине миллионы жертв, не дали возможности современникам прославить имя Зенона Коссака так, как это произошло с именами его легендарных ровесников — Романом Шухевичем, Олегом Ольжичем и Оленой Телигой.
ПРОВОДНИК ДРОГОБЫЧА-БОРИСЛАВА
Двадцатые годы прошлого века вывели на политическую арену Галичины новую общественную прослойку — украинское студенчество. Те, кому пришлось в детские годы стать свидетелями борьбы за Украинскую государственность, уже в студенческом возрасте стали основателями подпольных объединений, целью которых было обретение независимости.
Отрицая устоявшийся стереотип о том, что Львов был единственным центром украинской общественной и культурной жизни, гимназическая молодежь создавала свои центры, в которых и вырастали будущие проводники. Одной из первых возникла «Организация Высших Класс Украинских Гимназий» — структура, которая объединила учеников старших классов украинских школ и одной из целей которой был бойкот польских университетов и пропаганда своего тайного университета. Последний подпольно действовал во Львове в 1920—1924 годах, несмотря на запреты и преследование власти. Общее ученическое дело позволило создать разветвленную сеть с мощными периферийными центрами, а их актив впоследствии стал костяком Провода ОУН. Так, в Стрыю наиболее заметными фигурами были будущие руководители ОУН на западно-украинских землях — Богдан Кордюк и Степан Бандера, в Станиславе (Франковске) — Степан Ленкавский, в Дрогобыче — Зенон Коссак.
Характерной иллюстрацией тогдашних студенческих отношений является история исключения Коссака из гимназии. Принципиальным вопросом, который рассматривало студенчество, было упомянутое обучение в польских университетах. Украинцев, которые не поддерживали общего протеста и посещали государственные университеты, в народе прозывали «хрунями» (свиньями). Относительно таких студентов был объявлен общий бойкот. На Дрогобыччине — родине Коссака — было несколько украинцев, подлежавших бойкоту, и однажды, когда они зашли в украинскую гимназию на Шевченковский вечер — встретили сопротивление гимназистов. Конфликт между студентами закончился физическим выдворением «хруней» из гимназии. Особенно активно в этом отличился Зенон Коссак. Под давлением полиции решение гимназических властей было безапелляционным — исключение из гимназии.
Впоследствии Коссаку удалось восстановиться, но с того момента началась продолжительная серия бескомпромиссной борьбы украинского юноши с оккупационными властями.
Нужно заметить, что район Дрогобыча-Борислава был особенным в Галичине. Именно здесь была наивысшая концентрация рабочего класса, и неудивительно, что здесь наиболее распространенными были социалистические идеи. Ежедневные идейные, а часто и физические стычки со сторонниками левых взглядов немало закаляли Зенона. Поэтому закономерно, что его продвижение в националистических организациях — Союзе Украинской Националистической Молодежи (в который переросла Организация Высших Класс) и Украинской Военной Организации происходило в двух направлениях — идеологическом и боевом.
Зенон Коссак сразу выделился среди своих ровесников. Исключение из гимназии было только началом следующих «незавершенных проектов»: позже из-за частых арестов ему не удалось окончить учебу во Львовском университете, где он получал юридическую специальность.
Парадоксально, но и в польском войске, куда он был призван в 1928 году (последний год, когда украинцев брали в офицерские школы), Зенону не дали офицерского звания из-за его «неблагонадежности». Интересный эпизод сопровождал присягу, которую вместе с военнослужащими приносил Зенон Коссак. Попав в старшинскую школу, Зенон организовал из украинцев хор, а также идеологический кружок. Поляки с сомнением отнеслись к такой активности украинцев, а потому, когда проходила присяга, их небольшая группа была окружена четырьмя сотнями военных — чтобы высшее офицерство видело, проговаривают ли украинцы присягу. Коссак с радостью твердил, что это была самая лучшая реклама для их национального сообщества.
Бескомпромиссности, с которой Зенон Коссак относился к себе, он требовал и от других. Однажды курень пластунов, к которому принадлежал Коссак, собрался в церковь в пластовых униформах. Священник-капеллан попросил парней снять со своих шапок трезубец — ведь следовало идти около полиции. Коссак категорически запретил это делать, и в результате полиция перекрыла дорогу перед пластунами. Обиженный священник отказался опекать курень, но Зенон не признавал никаких подобных компромиссов.
Его способности не ограничивались организационной и боевой деятельностью в подпольных и легальных организациях. В июле 1927 года в канцелярию самой большой украинской туристической базы в Карпатах «Стахова воля» пришли трое парней в пластовых униформах — Зенон Коссак, Степан Бандера и Степан Охримович (двое последних позже будут возглавлять ОУН на Галичине). Управителю жилища парни оставили подпольные националистические издания, которые, как оказалось, сами редактировали, сами печатали и сами распространяли. Юные подпольщики еще целую ночь вели политические дискуссии с отдыхающими — украинскими послами и интеллигенцией, подпевали оркестру, а на второй день пошли дальше странствовать по горам.
САЛОННЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР И ТЮРЕМНЫЙ СТАРОСТА
С созданием ОУН Коссак сразу же стал боевым референтом организации. Его авторству принадлежали первые громкие аттентаты (политические убийства), «эксы» (экспроприационные акты), создание самых действенных конспиративных националистических звеньев.
Иногда это сопровождалось трагическими инцидентами и обстоятельствами. Так, в 1930 году произошло нападение на почту под Белзцем. Руководителем нападения был Коссак, и хотя все прошло по плану, но все же при отступлении погиб один из боевиков — Грыць Пьясецкий. Оказалось, что под плащом он был одет в пластовую униформу — именно это сыграло фатальную роль с Пластом — организацию в 1930 году запретили.
Цена задержания Коссака была определена суммой 1500 злотых — большие на то время деньги, которые предлагала полиция тому, кто даст свидетельские показания против Зенона Коссака (на тот момент он уже был организационным референтом ОУН). Коссак неоднократно попадал в руки полиции, но получить информацию от него было невозможно. Когда его заподозрили в организации убийства польского посла Тадеуша Голуфка, то на нем была испробована «четвертая степень» пыток — искусственное топление, но и это не развязало язык Зенону, и он из- за отсутствия доказательств снова оказался на воле.
Трагические события при ограблении почты в Городке Ягелонском (30 ноября 1932 года), когда при нападении погибло двое боевиков и еще двое — Василий Билас и Дмитрий Данилишин — попали в руки полиции, в который раз привели Зенона на скамью подсудимых. Коссаку инкриминировалась организация «экса», поэтому прокурор требовал для него казни.
Нужно заметить, что жители Дрогобыча, Борислава и Трускавца собрали тысячу долларов только для адвокатов, которые будут защищать подсудимых. Спасли Зенона Коссака необычным для политических процессов способом — по тогдашнему законодательству казнь утверждалась единогласным согласием всех трех судей, проводивших заседание. Роману Шухевичу удалось убедить сознательных и при этом богатых украинцев в необходимости подкупа одного из судей, что в конечном итоге и сохранило жизнь Коссаку. Он был приговорен к семи годам заключения, что при тех обстоятельствах можно считать счастьем.
Прокурор в своей речи только констатировал: «Я убежден, что все претензии, которые предъявляет ему акт обвинения, правильные, и что Коссак во всем виновен. Но здесь имеем дело с абсолютно иным, чем остальные, человеком. Это очень интеллигентный юноша. Зенон Коссак — это националист в галстуке и салонный революционер. Его нелегко поймать».
Это был первый в Галичине «срочный суд» (тот, который осуществлялся сразу после преступления, и решение которого немедленно вступало в силу). Коссак вышел из тюрьмы в августе 1938 года. За это время он завоевал статус «старосты» не только для политических, но и для уголовных заключенных, ведь был одним из первых, кто получил большие сроки, и в тюрьме встречал друзей по борьбе.
Характерное воспоминание оставил о Коссаке А. Драган — редактор одной из крупнейших украинских газет диаспоры — «Свобода»: «Мало кто из нас, «глупых детей», которые «делали революцию», прежде всего, в Юношестве ОУН, в средних школах, а впоследствии в Академическом Доме, знал Зенка лично «на свете», то есть на воле. Но все мы знали его — можно сказать — наизусть именно по отчетам с процесса, разговорам и слухам. Его имя было для нас понятием, а его личность — легендой. Все это приобретало еще дополнительную силу тогда, когда у одного или другого из нас поскользнулась нога, и мы попадали в Бригидки (Львовская тюрьма. — Авт. ) в непосредственное окружение Зенка».
В тюрьме Коссак считался авторитетом, к которому обращались политические и уголовные заключенные, чтобы рассудил споры. К нему, единственному из узников, грубые тюремные жандармы обращались на «Вы» и «Пане Коссак». А Зенон в то же время организовывал тюремные политические курсы, славился победами в арм-реслинге и шахматах и поддерживал друзей грипсами (тайными записками): «Бодритесь! Помните о деле и товарищах! Слава Украине!»
В тюрьме он написал «44 правила жизни», которые, вместе с Декалогом националиста и «12 приметами характера», стали обязательными для изучения членами ОУН. 44 правила и до сегодня являются лучшей иллюстрацией жизни националиста.
Впоследствии Зенону Коссаку пришлось готовить побег из тюрьмы Краевого Проводника ОУН Степана Бандеры, но этот план не был реализован и на этом «тюремный этап» его жизни закончился.
«В Закарпатті радість стала...» — эти слова из марша Карпатской Сечи, парамилитарной организации, которая еще перед официальным началом Второй мировой войны вооружено выступила против нацистских союзников, передают атмосферу, царившую в Карпатской Украине в 1938—1939 годах.
Не в последнюю очередь это связано с именами 15-ти ведущих членов ОУН, которые нелегально перешли польско-чехословацкую границу и стали организаторами политической и военной жизни Закарпатья. Михаил Колодзинский — полковник «Гузар», Роман Шухевич — поручик «Щука» и Зенон Коссак — поручик «Тарнавский» — три легендарных фигуры из Галичины, организовавшие и возглавившие штаб Карпатской Сечи.
Коссак-«Тарнавский» (с целью конспирации оуновцы не обнаружили своих фамилий) отвечал за политическо-идеологическое и информационное направление деятельности Сечи. Однако ему приходилось по этим вопросам тесно сотрудничать с правительством автономии и единственной политической силой — Украинским Национальным Объединением (УНО). Коссак создавал здесь украинскую газету, организовывал женские отделы Сечи, готовил идеологические материалы и проводил вышколки. Он действительно заслуживал прозвище «вездесущий», как его иногда называли приятели.
И хотя Закарпатье переживало наибольшее национальное возрождение, уже в этот момент чувствовалась будущая трагедия. Посягательство на Чехословакию нацистской Германии и ее союзников было более чем очевидным. Очевидной была и несостоятельность пражского правительства любым способом противостоять агрессорам, и, несмотря на это, Карпатская Сечь росла и готовилась к войне.
Лучше всего эту ситуацию описал известный ученый и педагог Владимир Бирчак, отвечавший за образование в Закарпатье: «В Карпатской Сечи собралось все, что было самого лучшего, самого ценного в Карпатской Украине и смежных украинских землях. Кроме местных, были здесь и галичане, перешедшие через горы, чтобы здесь служить Украине, а в случае потребности над берегами Тисы и сложить свои головы. Были здесь и давние украинские эмигранты, которые до сих пор проживали в Праге, Вене или в Берлине — все сбежались сюда, на хоть и маленькую, но свою родную землю.
Своими выступлениями молодежь Карпатской Сечи просвещала народ, распространяла национальную сознательность, своей смертью сделала эта молодежь с разных украинских земель землю эту действительно украинской, орошенной горячей украинской кровью...
То, что сделала Карпатская Сечь, не сделал никто из старшего поколения, потому-то и говорил я в Хусте, и говорю нынче, что больше всего нашей, украинской, правды было все же в Карпатской Сечи...»
Но и тогда не было единого мнения среди украинцев по поводу отношения к агрессии немецких союзников. Более того, на Закарпатье прибыл член Провода украинских националистов Ярослав Барановский с требованием к членам ОУН, чтобы они немедленно покинули данную территорию. На это Колодзинским был дан острый ответ, что они не подчинятся и в случае давления будут действовать по требованиям военного времени. По определению историков, это была «война националистов с националистами». Те несколько руководителей Карпатской Сечи попали в ситуацию, когда никакой помощи ни от кого не приходилось ждать.
Еще в Галичине появился термин «мальчишки с мотыгами на солнце», передававший отношение отдельных слоев к идеализму националистов. В Закарпатье сложилась ситуация, когда действительно, чуть ли не с мотыгами, следовало готовиться к войне на несколько фронтов. Хватало насмешек и от чужого окружения, среди которого оказалась кучка галицких оуновцев. В этой ситуации Зенон Коссак неоднократно говорил закарпатцам, что «живыми не вернемся, разопьем чашу с вами до конца». По сути, они были обречены погибнуть на этой земле.
По рассказам, немецкий консул вызвал к себе руководителей Карпатской Сечи, среди которых был и Коссак. Речь шла о прекращении борьбы, ведь силы были совершенно неравные. На что полковник Колодзинский-«Гузар» ответил: «В словаре украинского националиста нет слова «капитулировать». Более сильный враг может нас в бою победить, но поставить перед собой на колени — никогда!»
Недельную оборону Карпатской Сечи иностранная пресса восприняла с искренним изумлением: «Должны честно сказать, что в лице последних событий имеем больше уважения к украинцам, чем к чехам и словакам. Какие бы там ни были и кто бы там ни были эти «сечевики», а все же эти люди не скулили, не сложили оружия, а сражались в самых тяжелых политических и стратегических условиях» (Merkuriusz Polski, №15, 1939).
Когда результат борьбы стал понятен, то Зенону Коссаку предложили перейти через румынскую границу, ведь румыны были гуманнее венгров и, как правило, сохраняли жизнь пленным. Таким образом удалось живым выбраться из Закарпатья Роману Шухевичу, однако Коссак планировал организовывать в закарпатских горах подполье.
Этим планам не суждено было осуществиться — полковника Гузара и поручика Тарнавского венгры 17—18 марта 1939 года расстреляли под Солотвиным.
А Владимир Бирчак в своих воспоминаниях записал размышления венгерского офицера, который по окончании военных событий вспоминал казнь 36 сечевиков-галичан, которые были польскими гражданами:
«— Что мы должны были с ними делать? — рассказывал позже мадьярский старшина в Хусте в обществе украинцев. — Мы отставили их до границы. Мы спрашивали их, за что они шли воевать. Ответили, что шли Украину строить и ее защищать перед коммунистами, мадьярами и поляками... На границе поставили их в ряд под расстрел. Одни вынули крестики и сложили их на груди, большинство крикнуло «Слава Украине!» — и упало под пулями... Это была сцена, которую всю жизнь буду помнить. Скажите, что это вы за люди, вы, украинцы, что ваша молодежь так умирает? Почему не пошли вы строить ту вашу Украину с середины земель, а с краю и то с нашей вековечной мадьярской земли? — спрашивал мадьярский старшина».
UA-Reporter.com