Один день, проведенный журналистами в лагере добровольцев в зоне АТО (ФОТО)

Журналисты НВ провели несколько дней и ночей в лагере добровольцев в зоне АТО и на собственной шкуре почувствовали, каково это - жить на передовой...

- А шо?

- АТО!

- АТО шо?

Так играют словами участвующие в Антитеррористической операции бойцы Правого сектора, уже несколько месяцев обитающие на военной базе на границе Днепропетровской и Донецкой области.

По иронии судьбы добровольческий корпус ПС расположен в помещениях бывшего детского лагеря отдыха. В корпусах, где раньше проводили лето дети, теперь спят и хранят амуницию и оружие "взрослые дяди".

Здесь, в ''лагере правосеков'', вообще много шутят. И это не нервный смех, а ирония и самоирония.

Бойцы подразделения Солнышко не сразу согласились фотографироваться - у некоторых родственники до сих пор не знают, что они воюют на Востоке.

Наше подразделение называется Солнышко", - представляет мне свою команду крупный бородатый мужчина в форме и с автоматом Калашникова наперевес.

Ребята из Солнышка, приехавшие в основном с Западной Украины, находятся в лагере всего 15 дней. Но говорят, не было еще и дня, чтобы они остались без задания.

"По приезду мы сразу комбату сказали: мы пришли, чтобы залезть в самую ж.пу, какая только есть. Мы готовы идти на передовую, в самое пекло, куда никто не хочет ", - рассказывает НВ один из бойцов подразделения. Позывной у него – Честный.

На счету этого подразделения – успешные разведки боем в Карловке и участие в "зачистках" освобожденных населенных пунктов от спрятавшихся там сепаратистов.

"В Карловке мы были на передовой. На болоте были, - рассказывает доброволец, - В самом низу, там нас снайперы обстреляли. Потом, когда все войска отошли, нашу группу оставили закрывать блокпост. Сутки были на ногах".

Бойцы рассказывают НВ, как взяли в плен боевика. Тот пришел на украинский блокпост под видом пьяного, предлагал бутылку. Сепаратиста бойцы ПС опознали в нем по синякам от приклада. Захватили и передали украинским спецслужбам.

Несмотря на грозный вид и решительный настрой, "правосеки" очень дружелюбны. Показывают полигон. Учат стрелять по мишени. На ней нарисован сепаратист. Нам все никак не удается попасть во врага – уж больно большая отдача от выстрела. "Солнышки" посмеиваются, говорят – "сепарат затаился".

В первый день приезда НВ в лагерь ПС подразделение из Закарпатья проводит инструктаж на одном из блокпостов: "Итак, запомните три правила: дисциплина, нет слова "не" и последнее – не злите инструктора", - поясняет правила работы новичкам закарпатский доброволец.

Затем новичкам объясняют, как нужно проверять проезжающие через блокпост машины.

"По возможности – "валите" [стреляйте], но на рожон не лезьте", - напутствует инструктор. Те принимаются за работу.

Несколько человек занимают позицию, направляя оружие в сторону движения машин. Несколько – тормозят проезжающий транспорт, просят водителя и пассажиров выйти и показать багажник. Если машина не вызывает подозрений, ее пропускают.

Доброволец с позывным Большой из подразделения Барс недоволен чьим-то "слишком жестким" стилем работы.
Запомните три правила: дисциплина, нет слова "не" и последнее – не злите инструктора - инструктаж в лагере ПС

"Не надо тут по жестким правилам, - объясняет высокий седовласый мужчина, у которого под разгрузкой виднеется футболка с рисунком цветка и надписью "гуру", - Потому что местные помогают нам – за их деньги блокпост установлен. А эти без разбора проверять начинают, обижают местных".

На блокпосту совместно с добровольцами ПС работает несколько милиционеров. Особой любви между ними нет. Две бойцов ПС недовольно обсуждают, что милиционеры забрали с блокпоста журнал Playboy.

Поначалу добровольцы относятся к прессе настороженно и с недоверием – война все-таки. Впервые в откровенные разговоры пускаются в столовой за кашей с мясом – основным блюдом в меню лагеря. Едой бойцов снабжают волонтеры и местные жители. Последние также работают на базе поварами.

"Можно за ваш стол?" – подсаживаются в столовой.

За обедом спокойно рассказывают, что за их головы дают по 50 тысяч гривен, а за командирский состав – от 75-ти тысяч гривен.

- Не страшно? - спрашиваем.

- Это только в первый раз страшно, - говорят и советуют съездить на боевой блокпост, на линии фронта: там, мол, интереснее.

Вечера на базе тихие. Мужчины собираются под корпусами, общаются, временами даже слышен гитарный перебор. Пить тут запрещено – дабы избежать несчастных случаев по глупости. Хотя втихую они все равно умудряются "расслабляться". В целях безопасности свет на территории базы вечером не включают, а отбой делают в 23:00.

В наш первый вечер в лагере мы ищем розетки для наших мобильных и ноутбуков – в комнатах розеток не предусмотрено, так как лагерь вообще-то – детский. На втором этаже нашего корпуса находим не только розетки, но и застаем бойцов, которые смотрят последние новости по телевизору.

"Ну-ну. Вот закончится АТО – поедем на Киев", - ворчат, глядя на экран.

Они недовольны тем, что до сих пор не решен вопрос перевыборов, а в новом проекте Конституции ничего не сказано о снятии неприкосновенности с депутатов. Подобные "угрозы" мы услышим еще не раз – и от добровольцев, и от мобилизованных, расположение которых – неподалеку.

Знакомимся ближе. Все "телезрители" – из подразделения Барс, почти все они из Полтавы. Правда, ребятами их трудно назвать: все сидящие у телевизора – взрослые мужчины, которых военкоматы отказались мобилизовать из-за возраста. Поэтому они пошли добровольцами. В Правый сектор.

Бандера (это тоже позывной) – худощавый, стриженный почти под ноль боец Барса, без формы. На вид – совсем обычный мужик. Но на его личном счету – арест регионала Николая Левченко, задержание журналистов прокремлевского телеканала Звезда и несколько взятых в плен сепаратистов.

"Попадись мне он [Левченко] еще раз – я его не отпущу", - обещает Бандера. Сетует, что СБУ (или Служба быта, как ее тут в шутку называют) отпускает многих пленных, по мнению обитателей базы, безнаказанно.

"Не будите капитана! Мне завтра с ним в операцию идти", - прикрикивает замкомандира подразделения на шумно суетящихся ребят, которые ищут его, чтобы подписать какие-то документы.

Зам – в прошлом преподаватель в лицее. С ним на базе живет его жена – снайпер с позывным Альтаир.

"Почему я здесь? – вопросом на вопрос отвечает Альтаир. - Не хочу получить груз 200 вместо мужа. Однажды уже получила – из Афганистана".

Глубокой ночью до лагеря доносятся звуки артобстрела – зона боевых действий совсем недалеко. Много бойцов уехало на операцию, а те, кто остался чувствуют напряжение – переживают за друзей, которые там, в бою.

- Это будет утро нервных смешков и ожидания, - констатирует молодой "правосек" в столовой.
Я с "сучки" в сотку попадаю. Но это же "сучка" – из диалога снайперш в лагере ПС

За то короткое время, что мы находимся в лагере, успеваем сблизиться с бойцами – и теперь тревожимся за них.

На том же втором этаже нашего корпуса сидят Альтаир и еще одна девушка, коротают ожидание за разговорами "о своем, о женском" – об оружии.

- Я с "сучки" с сотки попадаю. Но это же "сучка", - говорит с досадой 22-летняя снайперша Правого сектора с позывным Валькирия.

- Слушай, ну "сучка" – это ж вообще сказка! Не наезжай на "сучку". Хорошая девочка, - возражает ей авторитетно Альтаир, которая лет на 20 старше своей собеседницы.

- Да я не наезжаю. А вот "мосенка" – это да! – мечтательно говорит Валькирия.

Матерые снайперы поясняют "девочкам с гражданки", что "сучка" – это снайперская винтовка Драгунова, а "мосенка" – винтовка Мосина. Мы расспрашиваем их дальше – где берут бойцы оружие, и узнаем, что с этим у добровольцев туго. Государство не может обеспечивать ПС, так как они не являются официальными участниками АТО, хоть и координируют свои действия с его руководителями. Все боеприпасы тут либо закупаются самостоятельно, либо "отжимаются" в боях, а перед боем добровольцы делятся бронежилетами, касками и патронами.

Война "за свой счет" ребят не смущает – все как один говорят, что приехали защищать родину.

У Альтаир звонит мобильный – она берет трубку. Видно, что волнуется:

- Как вы? Что у вас? – спрашивает мужа.

- Нормально. Еще попьем тебе кровь, - отвечает он ей.

- Ага, конечно, - уже притворно злится женщина и выдыхает с облегчением – ее Барс возвращается домой.

Чуть позже еще одному нашему "знакомому по лагерю" поступил звонок. - командиру Солнышка, который из-за ранения не пошел со своей командой в бой, тоже поступил звонок.
Слава Богу! Возвращаются уже. Все живы – командир ПС

- Ало, да. Уже? – тихо говорит, а потом долго слушает командир Солнышка – он из-за ранения не пошел со своей командой в бой.

Потом положил трубку, перекрестился.

- Слава Богу! Возвращаются уже. Все живы, - произносит он свои мысли вслух.

Позже узнали подробности: со стороны добровольцев потерь действительно не было, а вот у мобилизованных – один 200-тый и один 300-тый, то есть один погибший и один раненый.

В перерывах между спецоперациями бойцы много тренируются – стреляют на полигоне, упражняются на турникетах, бегают в полной экипировке по территории. Однако построения тут так себе. Комбат поясняет: здесь не тренировочный лагерь – многие приехали "тупо валить за Украину".

Контингент лагеря постоянно меняется – прибывают новые бойцы, уезжают в отпуск или перебазируются другие. Максимальное количество людей, которое мы тут видели - около сотни патриотов- добровольцев.

Здесь же часто появляется Дмитрий Ярош, лидер Правого сектора – он не только планирует операции, но и выезжает с бойцами на задания. Однажды, проходя мимо корпуса, где расположен его штаб, мы стали свидетелями того, как кузов одного из закамуфлированных джипов трансформировали под пулемет.

В батальоне Правого сектора, к нашему удивлению, многие говорят на русском. Более того, мы познакомились с россиянами и грузинами, которые воюют в рядах "правосеков". А нам сказали, что есть еще и европейцы.

Единственное место, запланированное нами, но куда нас категорически не хотят пускать, – боевой блокпост под Карловкой: опасно, мол. Но в конце концов нам удается уговорить комбата – нас берут забирать добровольцев, которые остались там после ночной операции.

Добираемся до пункта назначения на джипе – личная машина одного из бойцов. По пути из-за подозрения, что на заправке стоит машина сепаратистов, разворачиваемся и едем на ближайшее КПП за подмогой. Но обошлось – заправляются мирные местные.

На блокпосте снимать особо не разрешают из соображений безопасности – чтобы не "засветить" локацию. Хотя и ходить свободно не получается – со стороны сепаратистов стреляют.

Наши отвечают, постреливая из миномета. От звуков мы инстинктивно вздрагиваем. Пока добровольцы ПС собираются, расспрашиваем армейцев, как им служится плечом к плечу с "правосеками".

- Да нормально. Мы как братья, – отвечает еще один бывший учитель физкультуры, а теперь помощник командира.

Спрашиваем, как вообще армейцам служится.

- Нормально. Полтора месяца на блокпосте – не жалуемся.

- А когда АТО закончится, вступите в ПС?

- Нет. У нас цели разные. Но тут мы вместе, - отвечает мужчина и обещает "добраться до ВР" после окончания боевых действия.

Домой возвращаемся без происшествий, обменявшись телефонами с ребятами из лагеря, получив в напутствие шутку от милого Бандеры.

- Видели закат вручную?

- Это когда крутят лебедку и солнце заходит.

Уже в нескольких километрах от зоны АТО жизнь идет своим чередом. Как будто нет никакой войны. Люди буднично ходят в магазин, на работу, ведут детей в сад.

Татьяна Козак, Наталья Кравчук