Сварожич из Закарпатья

Архитектурное кузнечество переживает бум, но настоящих профессионалов мало, считает ужгородский «коваль» Сергей Тяско.

Сварожич из Закарпатья

Вы никогда не представляли себе старую сельскую кузню? Попробуйте, картинка получится яркая.... У ее стен всегда шумно и весело — скучать кузнецу не приходится. «Кузнец, кузнец, а выкуй-ка мне счастье!» — стреляет глазками чернобровая красавица в коралловом намысте. «Чего Бог не даст, того, дорогуша, тебе кузнец не выкует», — вздыхает ей в ответ путник, приведший к кузнецу своего коня — подковать. И тут с телеги, колеса которой уже обуты в новенькие «шины», доносится: «Каждый сам кузнец своего счастья!» За владельцем телеги эти слова шепотом и с надеждой повторяли и девушка, и путник, и все, кто ждал своей очереди к кузнецу, и сам кузнец.



СЕГОДНЯШНИХ мастеров выковать счастье мало кто просит. Чаще — перила или забор, гарнитур либо кровать... Но от этого кузнецкое умение дарить его людям не умаляется. В этом мы убедились, пообщавшись с закарпатским кузнецом, организатором кузнеческого фестиваля «Гамора» Сергеем ТЯСКО.

В специальном вузе или техникуме Сергей на кузнеца не учился (хотя именно такой путь к профессии сегодня проходят многие). Он закончил музыкальное училище и лишь потом потянулся к кузнеческому делу. «Для этого, говорит он, понадобилось терпение, желание ковать и пару лет бессонных ночей».

— То есть вы хотите сказать, что в тех кузнях, где вы пробовали мастерить, самому разрешали работать только по ночам?

— Нет, по ночам проходила теоретическая часть обучения. Это было общение с кузнецами-художниками, а еще по ночам читал книги. Просматривал техническую литературу, знакомился с народными легендами и сказаниями, да что там — просто читал физику. Ведь кузнец — профессия творческая, а где как не в книгах можно набраться идей.





— А на практике все это отшлифовывать долго приходится?

— Во времена цехового кузнечества на это уходили годы. Сначала мы просто наблюдали за мастером, подметали и мыли кузню, подавали ему инструменты. Затем становились подмастерьем, когда и могли принять участие в самом процессе ковки. Как говаривал мой учитель Ласло Путу из Будапешта, один человек — это не кузнец, два — полкузнеца, а вот трое — уже дело. Эти трое — это кузнец, молотобоец и подмастерье. Сегодня этих двух помощников чаще всего замещает техника.

Нынче ковать может научиться любой. Если освоить пару основных приемов кузнеческого ремесла, то делать это сможете уже через полгода: железо гнется, рубится, соединяется хомутом или прошивкой, в конце концов, его можно стачать с помощью сварки. В архитектурном кузнечестве ничего нового нет. Но если вы хотите творить — это уже другой вопрос...





— Раньше, рассказывают, учеников обычно отправляли в Европу. Давали список мастерских, которые надо было обойти и поучиться у тамошних кузнецов уменью. Только тогда он имел право открывать свою мастерскую. А как сейчас?

— К сожалению, подобное сегодня невозможно. И дело не в том, что мастера перевелись, нет! Глобализация привела к тому, что заказчик уже не будет ждать, пока мастер, у которого он заказал вещь, будет думать, как лучше ее сделать. Он пойдет в ближайший магазин и купит ее, если хватит денег, если нет — возьмет в кредит, но получит удовольствие от нее уже сейчас, сразу. К сожалению, нынче мастеровая работа не в цене.





— Кстати, о культуре и цене человеческого труда. В том же Ужгороде часто можно наблюдать картину: со свалки цыгане везут на своих повозках с металлоломом модерные кованые балкончики или решетки с окон домов, которые старые хозяева ставили еще в средине ХIХ века, а новые выбросили. Почему это все пропадает — ведь это памятники кузнеческой традиции, и, по сути, из них можно собрать целый музей?

— Это действительно вопрос общей культуры. Сегодня принято считать, что подобным вещам место на свалке, а их лучше заменить обычным пластиком. Такими переделками занимаются богатые люди, которые в детстве просто не доели мороженого...





— Но говорят, что и ремесленники сегодня часто в погоне за этим же мороженым... Дескать, не сыщешь сегодня кузнеца, не мечтавшего о пневматическом молоте...

— Это отнюдь не вопрос технического усовершенствования, но вопрос быстрой работы, по качеству не всегда отвечающей ручной ковке. Об этом мечтают те, кто хочет хорошо зарабатывать.





— Сергей, по-вашему, кузнечество нынче — распространенная профессия?

— Я бы сказал, даже очень. Пока в стране ширится архитектурный бум, спрос на ремесленников, которые занимаются архитектурным кузнечеством, будет только расти. Например, в 120-тысячном Ужгороде в налоговой службе зарегистрировано 50 мастерских. В других городах, думаю, цифра не меньше. Другое дело, какие из металлоконструкций, смастеренных в них, можно назвать кузнечеством, а какие — нет. Что касается такого направления кузнечества, как сельскохозяйственное, то оно отмирает. Начинает возрождаться оружейное дело, особенно бурно — в Киеве и во Львове. В Судаке, кстати, проводится кузнеческий фестиваль в форме рыцарского турнира. Там украинские мастера-оружейники и показывают свое мастерство. Сегодня это модное направление, многие ребята реставрируют кольчуги, мечи и шлемы или делают их сами по проектам.





— Говорят, для того чтобы выковать красивую вещь, нужно понимать язык железа. Знаете ли вы его?

— Я считаю, что кузнец понимает этот язык только тогда, когда стоит у огня за наковальней с молотом в руках. Язык этот прост, он почти весь базируется на технических приемах, которые у каждого кузнеца свои. Главное в понимании этого языка — практика. Кстати о железе: у украинских кузнецов с ним большие проблемы — то, что производят наши заводы, очень некачественное, но стоит уже почти столько же, сколько качественное в Европе.





— Что могло привлечь человека с музыкальным образованием к ремеслу кузнеца? Со стороны это выглядит, как будто ты перешел спать с шелковой постели на крытый рядном пол: ведь музыкант — это белые чувствительные пальчики с аккуратным маникюром, а коваль представляется одетым в испачканную сажей одежду, у него жилистые огрубевшие руки...

— Лично меня в этом ремесле всегда привлекал огонь. То, как с помощью горячей стихии можно трансформировать материю, давать ей желаемую форму. Но когда начал ковать, понял, что дело в другом — меня просто заворожило то, как с помощью огня можно трансформироваться, очищаться самому.





— Скажите, а сегодня ковали себя сварожичами считают — то есть теми, кто может управлять огнем?

— Я не знаю такого человека, который мог бы им управлять. Это может только Сварог. Кузнечество — это парный танец человека с огнем, причем ведет в нем огонь. В этом-то вся и мистика — ты можешь чувствовать огонь и понимать его, можешь находиться с ним в одном движении, но управлять им — никогда. Собственно, поиск этого единства с огнем и заставляет кузнеца снова и снова разжигать горн. Кстати, Сварог был тесно связан также и с водой. Я люблю наблюдать за постоянной борьбой и единством этих двух стихий в кузне «Гамора» — молоты в ней механические, и в действие их приводит вода, поступающая в специальную ванну в кузне. Из-за этого по стенам бегут потеки, а внутри стоит густой пар. И если остановиться на минутку, затаив дыхание посмотреть на кузнецов за работой, можно почувствовать, что Сварог здесь... Но вообще о мистике кузнечества тяжело говорить — ее надо чувствовать. Приходите на фестивали кузнецов и, может, вам тоже это удастся.





— Разрешите поинтересоваться — это чувство единства со стихией возникает каждый раз, когда куешь?

— Конечно, нет. Чаще всего ты просто работаешь, выполняешь заказ. Такое счастье выпадает редко, но эти моменты единения с огнем запоминаются навсегда, это, наверное, и есть то, что называется кузнеческим счастьем. Во всяком случае, мне так кажется.



ИЗ-ЗА того, что обычно кузнец был уважаемым и достаточно обеспеченным человеком, одна из самых распространенных фамилий в мире основана на этой профессии. В Украине это Коваль, Коваленко, Ковальчук, Кузнецов, в Англии — Смит, в Германии — Шмидт, во Франции — Ферран, Испании — Эрреро, Армении — Дарбинян.

А вообще, когда-то наши предки называли кузнецов «сварожичами», что значило «люди, связанные с огнем» (в славянской мифологии Сварожич — сын верховного бога Сварога, воплощение небесного огня на земле). Но к делам кузнецов был причастен и грозный Перун. «Се Перун», — объясняли взрослые малышам, указывая на чумазого и сердитого кузнеца, который размахивал молотом над раскаленным железом. Утверждают, будто именно так и возникла украинская фамилия «Супрун».



ТРАДИЦИЯ кузнечных фестивалей в странах Западной Европы существует уже несколько десятилетий. Впервые такие мероприятия проводились в Чехии, Германии, Австрии, Франции... Однако в Украине кузнечество не имело возможности развиваться в советские времена, как художественное ремесло оно было в упадке на протяжении всего прошлого века. Его возрождение началось в последние десятилетия. Кузнечные импрезы появились сначала на Западной Украине в 1990-х годах (во Львове, Ивано-Франковске), теперь фестивали проходят по всей стране.

Фестиваль «Гамора» проводится в небольшом закарпатском селе Лисичево уже несколько лет. Здесь собираются кузнецы из разных уголков Украины и их иностранные друзья. Необычную атмосферу празднику кузнецов в Лисичевом придает старая, но действующая кузня-музей Гамора с водяным молотом. Ей уже 300 лет. Сначала это была бумажная мануфактура, кузницей она стала в середине ХIХ века — в ней было пять водяных колес, каждое мощностью в восемь конских сил. Ежегодно производилось 100 вагонов литья, 120 тысяч лопат и мотыг. Экспортировали продукцию в Югославию, Румынию, Венгрию. Работает Гамора по принципу водяной мельницы. Вода горной реки крутит огромное колесо, которое, в свою очередь, наполняет силой кузнечные мехи в кузнице.

Сегодня в Гаморе мастерят всего два кузнеца. Кстати, на закарпатский фестиваль кузнецов едут посмотреть именно на них. На протяжении праздника можно заходить к ним в кузню и наблюдать за работой. Остальные кузнецы — организаторы и гости фестиваля — работают на площади у кузни.



Киевские ведомости



UA-reporter.com