Закарпатье никуда не движется, оно стоит на месте, - Москаль

Геннадий Москаль, ветеран украинской политики и губернатор Закарпатья в интервью журналу «Новое Время» дал неожиданную оценку процессам, происходящим в регионе, в пух и прах разнес реформу МВД и вспомнил яркие эпизоды из своего опыта главой Луганской военно-гражданской администрации.

Непросто было встретиться с губернатором Закарпатской области Геннадием Москалем. Все никак не удавалось согласовать дату и время встречи, так как губернатора не было на месте. Уже приехав в Ужгород и придя в областную администрацию, журналист НВ все‑таки смог поймать Москаля в его кабинете — за несколько часов до того, как он вновь отправился колесить по Закарпатью.

Бывший заместитель министра внутренних дел, народный депутат и глава Луганской военно-гражданской администрации — политический тяжеловес не только по закарпатским, но и по киевским меркам. Местные активисты им недовольны, считая, что он недостаточно активно борется с потоками контрабанды в приграничной области. А вот закарпатские чиновники с почтением относятся к опыту Москаля и его пониманию киевских политических пасьянсов.

Разговор с ним начинается с горячего — венгерского вопроса и скандала, связанного с законом об образовании, который обязывает всех школьников страны получать среднее образование на украинском языке. Здесь Москаль аккуратно подбирает слова, называя закон “ошибкой Киева”, который, по его словам, не понимает специ­фики Закарпатского региона.

- Вы возглавляете сложный, этнически неоднородный регион. Венгрия, к примеру, активно поддерживает закарпатских венгров, в том числе финансово и паспортами. Видите ли вы в этом политические риски, риски для безопасности региона и всей страны?

- Никаких рисков в этом я не вижу. Сейчас, когда между Киевом и Будапештом возникла конфликтная ситуация, мы как регион действовали, чтобы этот конфликт упредить. Я предупреждал Киев, что наши министры слишком привыкли забрасывать оппонентов шапками. А меня в Венгрии знают все министры, они постоянно сюда приезжают, мы ведем диалог. Ничто не предвещало беды, венгерские министры занимались гуманитарными вопросами, как тут вмешался Киев и возник конфликт.

Венгрия больше всех брала бойцов АТО на реабилитацию. И никто из венгров не говорил, что не будет защищать Украину. Первый, кто погиб из закарпатских военнослужащих, был венгр из Берегово. И тут появилась седьмая статья закона об образовании [которая обязывает обучаться в средней школе на украинском языке]. Сюда приезжала министр [образования] Лилия Гриневич и клялась, что она последние правки в закон увидела уже в сессионном зале. Их инициировала нардеп Оксана Билозир и принесла их спикеру Андрею Парубию. Я Гриневич так и сказал – надо было посмотреть на правки и, если нужно, не голосовать за закон. Но все тогда решили – подумаешь, мол, какая-то там Венгрия.

- Каким вы видите выход из конфликтной ситуации, которая возникла вокруг закона об образовании? Хватит ли у закарпатских венгров лояльности, чтобы исполнить норму закона и перейти в школе на украинский язык обучения?

- Киев живет какой-то своей жизнью. Там много советников, но от их советов у нас одни беды. Венгрия – маленькая страна, поэтому диаспора для нее очень важна. 1,2 млн венгров живет в Румынии, 500 тыс. в Словакии, а у нас, согласно переписи 2001 года, 150 тыс. Тема защиты прав венгерского меньшинства в приоритете у правительства Венгрии и лично у премьер-министра Виктора Орбана. У него есть единственный заместитель, который только и занимается вопросом защиты прав венгров в других странах. Наша дипломатия должна была предусмотреть, что реакция Венгрии на ограничение языковых прав закарпатских венгров будет очень жесткой. У них уже была аналогичная ситуация с Румынией, в котором Румынии пришлось пойти на уступки. Подобные истории случались и в отношениях со Словакией и Сербией. Правда, мы уже тоже пошли на попятную. [Министр иностранных дел Павел] Климкин уже приезжал в Берегово, посещал венгерские школы.

- Неужели визит Климкина в Берегово может что-то решить?

- Не могу ничего сказать по этому поводу. Но подчеркну: мы ратифицировали международные нормы по защите прав меньшинств, в том числе прав языковых. А международные договора, ратифицированные Верховной Радой, имеют приоритет по отношению к национальному законодательству.

Вы знаете, я никогда не думал, что в Украине так много угрофобов. А на Закарпатье венгры, румыны, словаки проживают сотни лет. Найти здесь стерильно чистую украинскую семью невозможно. Когда готовили закон об образовании, должны были предусмотреть, что на Закарпатье, в Черновицкой и Одесской областях, а раньше еще и в Крыму может возникнуть языковой конфликт. Неужели трех губернаторов этих регионов не могли вызвать в Киев, чтобы они объяснили, что нельзя принимать такой закон? Подчеркиваю: то, что нормально воспринимается в Ивано-Франковской области, где 98% населения составляют украинцы, не проходит на Закарпатье.

- Закарпатские венгры ведут речь о том, чтобы им вернули мажоритарный избирательный округ, который позволил бы им всегда иметь своего представителя в Раде. Как вы относитесь к этой идее?

- Они и без округа способны провести своего кандидата в Раду. Так, Василий Брензович от венгерской партии КМКС был взят в список БПП в 2014 году. Надо сказать, венгры очень активны политически, все ходят на выборы. Среди них не такого, чтобы отец голосовал за Олега Ляшко, мать за Юлию Тимошенко, а сын за Петра Порошенко. Венгры в своем выборе безальтернативны. Это у украинцев голоса рассеяны, и если украинцы будут поддерживать разных кандидатов на выборах в 2019 году, то венгры смогут провести аж двух своих кандидатов только по мажоритарке.

- Давайте поговорим про ситуацию с Закарпатской таможней. Через область всегда шли крупные потоки контрабанды – как продуктов продовольствия, так и наркотических веществ. Военный прокурор Анатолий Матиос недавно заявил, что 150 км украино-венгерской границы находятся в частной собственности. Это так?

- Это глупости. Сейчас, когда киевские журналисты интересуются у Военной прокуратуры, у Генеральной прокуратуры, у пограничников о результатах рейда на эту «частную границу», когда сюда зашли вертолеты и бронетехника, то им отвечают, что вся информация засекречена. Но я вам скажу, что в результате того рейда не изъяли товаров даже на одну гривну, ни одной сигареты не нашли. А пошли слухи – сотни миллионов долларов, наркотики, сигареты, нелегалы из Бангладеш. Я до сих пор не понимаю, зачем Закарпатье выставили в таком неприглядном виде перед всей Украиной. Мы же занимаем сейчас первое место в стране по внутреннему туризму. Люди едут сюда и видят, что тут нет всего того, о чем рассказывает телевидение.

- Стратегический вопрос. Куда сейчас движется Закарпатье? Ваш регион всегда отличался даже от соседних областей. Здесь, например, голосовали за Партию регионов. Как Закарпатье понимает сейчас свое место на карте Украины – как связующую частицу с ЕС, как регион культурной обособленности?

- Регион никуда не движется, он стоит на месте. Если здесь провести референдум о вступлении в ЕС или НАТО, то, во-первых, будет стопроцентная явка всех, кто сейчас здесь, а во-вторых, все поддержат такие инициативы. Мы здесь однозначно чувствуем себя частью общего европейского пространства. Границы нам только мешают. И нет здесь никаких сепаратистских настроений – любой вам это подтвердит. При этом население очень религиозно. Если ты живешь на Закарпатье и не ходишь в церковь, на тебя смотрят как на дикаря.

- Московский патриархат ведет на Закарпатье пропаганду русского мира?

- Нет. Половина области работает в России, но пророссийских настроений нет. Нашим гастарбайтерам никто никогда не запретит ездить в Россию на заработки. А Россия с удовольствием их принимает, ведь у них золотые руки. Подмосковье на 70% построено руками украинцев.

- Как область ощутила на себе реформу децентрализации, которая задумывалась как перераспределение бюджетных средств в регионы, чтобы те наслаждались бюджетным профицитом?

- Какой там профицит! Давайте отнимем дотации, субсидии, субвенции – и мы остаемся убыточной областью. Мы на 76% живем за счет государственного бюджета. На нас децентрализация повлияла негативно. Какую бы децентрализацию мы не проводили, собственные доходы областного бюджета Закарпатья больше 5 млрд грн не могут быть ну никак. Это в Киеве что-то плохо посчитали. При этом объединение территориальных общин ведет к развалу районных бюджетов.

Вот в соседней Румынии нет районов. Их отменил еще Николай Чаушеску. Все села там подчиняются напрямую области. Но Румыния значительно меньше Украины, поэтому там такая реформа заработала. А мы огромное количество сел в таких крупных областях, как Днепропетровская, Харьковская, Одесская подчиняем областным центрам.

Теперь получается, что налоги физических лиц все больше оседают в бюджетах территориальных общин, а не райцентров. Но на Закарпатье территориальные общины не создали ни одного рабочего места. Они ждут подачек из Киева, которые с каждым годом стают все меньше. У нас 63% населения живет в селах, в то время как средний показатель по стране – 30%. Куда еще их объединять? Я перспектив для Закарпатья в объединении территориальных общин не вижу. В ситуации, когда на четыре села есть аж один предприниматель и никакой промышленности, децентрализация не работает.

У нас областные расходы на медицинскую и образовательную сферы заложены на уровне 409 млн грн, что создает дефицит. Нам в Киеве говорят – оптимизируйте учреждения образования, больницы и поликлиники. Как оптимизировать? Население стабильно, пустых школ нет.

- Вы долго работали в органах правопорядка, были заместителем министра внутренних дел. Как вы оцениваете результаты реформы полиции? Ее критикуют за то, что якобы в полиции в основном остались те же люди, что и раньше, поэтому и эффективность работы не повысилась.

- Как таковой полиции нет. Они еще могут раскрыть преступление вроде кражи велосипеда, но заказные убийства, огнестрельные убийства практически не раскрываются в Украине. А вы видите, сейчас пошла целая волна таких преступлений. Полицейские прошли аттестации, конкурсы, но это ничего не дало. Все, кто был способен что-то раскрыть, из полиции ушли. Или их попросили уйти. Я так скажу: чтобы полицейский был способен эффективно работать в группе по раскрытию убийства журналиста Павла Шеремета, у него должно быть минимум десять лет стажа оперативно-розыскной деятельности.

На замену старому поколению полицейских пришли люди, которые прошли трехмесячную подготовку. Но как можно кого-то обучить быть полицейским за три месяца, когда у нас профтехучилища учат по два года, а вузы минимум по четыре? Это какая-то профанация. Я не понимаю, зачем было приглашать некомпетентных людей из Грузии, чтобы возглавить реформу.

- А вам не предлагали в 2014 году возглавить МВД?

- Нет.

- До назначения на Закарпатье вы работали руководителем Луганской военно-гражданской администрации. После того, как вы начали делать заявления о борьбе с контрабандой в этом регионе, вас перевели в Ужгород. Есть ли связь?

- У нас не могло быть контрабанды, потому что мы закрыли все границы. ОБСЕ регулярно писала на нас разные кляузы в связи с этим. Когда Россия вместе с Игорем Плотницким взяли так называемую ЛНР под свой контроль, то должны были понимать, что людям надо что-то есть, где-то спать, что-то одевать, где-то зарабатывать деньги и как-то получать пенсии и медицинскую помощь. Но они посчитали, что будут только стрелять, а обеспечением нужд населения займется Украина. Это неправильно. Никто ведь не может представить, чтобы Советский Союз возил гумконвои в Рейхстаг. Взяли на себя ответственность за территорию? Тогда выполняйте обязательства.

- Должна ли Украина поддерживать экономические связи с оккупированными территориями – закупать уголь, например – или вы поддерживаете идею блокады?

-  Абсолютно поддерживаю. Мы не должны ничего туда давать. У них открытые границы с Россией, вот и идите к своей «матушке», покупайте у них. Вы ведь кричали «Россия! Россия!». Голода там нет – кто хочет, может попасть на неподконтрольную территорию по внутреннему украинскому паспорту и пронести с собой ограниченное количество продовольственных товаров: палку колбасы, например, две пачки масла. И почему же они все оттуда едут в Украине и говорят: дай, дай. Украина всем дать не может. Кто-то остался в так называемых ДНР и ЛНР по объективным, кто-то по субъективным причинам. За них несут ответственность оккупанты. Таковы правила войны. Россия почему-то не кричит, чтобы мы платили пенсии в Крыму, везли туда продукты. Она бы даже и не дала нам это сделать, взяв на себя всю ответственность. Мы им ничего не должны. Я всегда придерживался такого мнения, хотя мне говорили, что это неправильно.

Когда я командовал Луганской областью, мы помогали адресно. Приезжали автомобили [из неподконтрольных территорий] из школ-интернатов, домов престарелых, и мы им оказывали помощь. На границе их встречали специальные сотрудники, чтобы «козачки» и прочие мародеры их не ограбили. Но гумконвои на оккупированные территории мы не посылали.

При этом у нас была масса разрушенных боевиками сел, магазинов. Поэтому каждую субботу мы возили к линии фронта еду, медикаменты, дрова, шифер. Я старался не допускать возникновения в области серых зон, которые бы никто не контролировал. Когда я пришел в администрацию, учителя по пять-семь месяцев не получали зарплату, потому что бухгалтерии некоторых районных управлений образования остались на оккупированной территории. При этом у этих учителей не было никаких доказательств того, что они не получали зарплату. И мы им верили на слово, выплачивали материальную помощь. Хорошо, что украинское законодательство предоставило нам такой инструмент.

У нас не было областного совета, потому что он разбежался. И всем бюджетом управляла администрация, а бюджет при этом даже был профицитным. Вот разбомбили человеку дом, и он говорит, что ему нужно 500 тыс. грн на новый. Мы готовим бумагу, я накладываю резолюцию – выдать 500 тыс. грн. Такие проблемы решались за один день. Тут, на Закарпатье, я бы и за полгода не мог такую проблему решить.

- Вы верите в то, что ООН введет миротворцев на Донбасс?

- Нет. Это из области очевидного и невероятного. Да и это ничего бы не дало. Владимир Путин никогда не уберет свой сапог из Донбасса и Крыма. Его 86% рейтинга не падают только из-за этого. Я разговаривал с разными пророссийски настроенными людьми. Для них Путин – Иисус Христос, бог, царь, спаситель русских, защитник от бандеровцев и Правого сектора, от майдановцев, карателей и нациков. Все. Российское телевидение их зазомбировало.

Иван Верстюк

У Закарпатья дружеские, нормальные отношения со всеми соседними странами (ВИДЕО)