ЧитаютКомментируютВся лента
Это читают
Это комментируют

Новости и события в Закарпатье ! Ужгород окно в Европу !

17 сентября 1939 года Красная Армия перешла границу Польши

    28 марта 2024 четверг
    86 переглядів
    Забытое воссоединение

    17 сентября 1939 года Красная Армия перешла границу Польши и вступила на территорию Галиции и Волыни, сделав эти регионы частью Украины, которыми они являются до сих пор… Однако сегодня юбилей воссоединения украинских земель никто и не думает отмечать. Одни называют его не иначе как «советской оккупацией», другие считают, что лучше бы его вообще не было…


    К предыстории вопроса


    Чтобы ответить на вопрос, а с чего, собственно, все началось, нам нужно углубиться в прошлое. Но не на 140 000 лет назад, когда, по утверждению современных учебников, началась история уникальной украинской нации, а намного ближе.

    Несмотря на то, что большинство из нас рассматривают Западную Украину как нечто целое в этническом, культурном и историческом ракурсе, это далеко не так. На самом деле это несколько регионов, имеющих довольно серьезные различия. Отложим Буковину и Подкарпатскую Русь (именуемую у нас Закарпатьем), как не имеющие отношения к теме (их присоединили к Украине позднее), и рассмотрим два остальных, крупнейших региона: Галицию и Волынь.

    Карпатский хребет, как и многие другие горные области земного шара, издревле был прибежищем самых разных народов, которые накапливались там и медленно переваривались в этно-культурном супе. Первыми из известных науке народов туда пришла с востока часть гонимых воинственными степняками трипольцев. Тех самых, чьи горшки с такой любовью коллекционирует Виктор Ющенко.

    Чуть позже с запада в Карпаты пришли кельты, они же галлы - знаменитый и некогда великий народ, который в 1 тысячелетии до нашей эры стал хозяином Европы, расселившись по её территории от Испании и Британии до Скифии. От тех времен до нас дошло древнее название нынешней французской земли – Галлия, а также современные имена двух европейских провинций: испанская Галисия и наша Галиция. Собственно говоря, это два разных произношения одного и того же имени.

    Галисия – крайняя западная граница расселения кельтов-галлов, Галиция – восточная. Возможно, это совпадение, но есть любопытный факт: римляне называли Галисию «finis terrae» (окраина земли), а Галиция спустя века стала одной из «украйн» (отсюда – Украина) Древней Руси. Впрочем, к тому времени древнее трипольское и кельтское население Карпат было значительно перемешано со славянскими племенами. До наших дней кельтские корни, по мнению историков, сохранили лишь немногие карпатские этносы. Как, например, бойки. Которых, впрочем, вместе с гуцулами, лемками и множеством других этносов давно записали в украинцы.

    Равнинная, а частями и болотистая Волынь относится к древнейшей славянской территории, откуда шло их постепенное расселение на Восток, берущая своё название от славянского племенного объединения волынян (потомков дулебов). Волыняне сначала были союзниками русских князей (обустроившихся в Киеве), а примерно с начала 11 века были ими полностью подчинены. Распределив между собою земли и деревни волынян, многочисленные потомки Рюриковичей основали там свои вотчины, за которые они будут воевать еще спустя века.

    Совершенно другая ситуация была в Карпатах, завоеванных при Владимире-Красном Солнышке. «Построить» их население, которое могло быстро укрыться в горах и сидеть там годами, играя на трембитах, было проблематично. Поэтому присутствие русичей там сводилось к сидящему в укрепленном городе князю и его дружине. Причем никаких вотчин себе они там не нажили и существовали за счет оброка с местных племен, чьих вождей они затем возвели в бояре. Но карпатские бояре были людьми очень своенравными и очень любили заговоры и предательства. Есть даже версия, что это они отправили на тот свет Даниила Галицкого, подлив ему в бокал «диоксин», чья смерть красноречиво свидетельствовала: власть над Галицией имел тот, кого поддерживала местная знать.

    Город Львов, который от бояр умученный князь основал для своего сына, был весьма уникален. В том плане, что на протяжении веков он был практически закрыт для местного населения. Сначала в нем доминировали русичи, затем туда вселились поляки, а за ними и вездесущие евреи. Немногочисленные галичане были представлены там лишь боярами (позднее влившимися в шляхту) и прислугой. Такая ситуация сохранялась вплоть до начала XX века, и даже в 30-х годах поляки (63%) и евреи (24%) составляли подавляющее большинство жителей города.

    Дальнейшая историческая судьба Галиции и Волыни была разной. Первая в XIV веке превращается в польскую провинцию (т.н. Русское воеводство), тихую и спокойную. Даже во время восстания Хмельницкого Галиция была единственной из «украинских» земель, население которой и не думало восставать против поляков.

    Кстати, когда галичане выглядывали из-за смерек, рассматривая войско батьки Хмеля, это был единственный случай в истории, когда они видели настоящих живых запорожцев. Хотя сегодня их потомки уверяют, что центр «козацької держави» находился чуть ли не во Львове.

    Нет, галичане не были трусами, просто они тогда не считали казаков «своими». Они выбрали другую сторону и дисциплинированно служили в польском войске прислугой своей шляхты. Галиция первая из земель бывшей Древней Руси подверглась массированной экспансии католицизма, не оказывая ему никакого сопротивления, и быстро покрылась костелами и обителями монашеских орденов. При этом непосредственно католиками были «высшие касты»: аристократия и поляки. Крестьянские же массы ходили в униатские храмы.

    Волынь входила в состав Речи Посполитой мучительно, обливаясь кровью восстаний. Их поднимали против ущемлений древних прав, против Унии, против беспредела аристократии, просто против поляков. Как один из самых конфликтных регионов, Волынь «прославится» и в середине XX века грандиозной межнациональной резней.

    Если Волынь при разделе Речи Посполитой отошла к Российской империи и довольно быстро «обрусела», став типичной малороссийской губернией, то Галиция попала в состав империи Австрийской. Получив от императора Фердинанда освобождение от панщины, галичане в ответ поддержали его в гражданской войне с венграми, за что были вознаграждены «жовто-блакитным» флагом, впоследствии объявленным «национальным украинским», и правом заниматься национальными экспериментами.

    Эти эксперименты сами едва не поставили Галицию на грань гражданской войны, поскольку там образовалось сразу несколько национальных течений, из которых впоследствии развились три основные ветви. Во-первых, это русины – в качестве отдельного народа, живущего в Карпатах и западнее них. Во-вторых, русофилы, которые тоже называли себя русинами. И, в-третьих, опять-таки русины, но лояльные к австрийскому императору и объявившие отдельной нацией население «від Сяну до Дону», которое, по их мнению, нужно было спасать из «московского рабства». Последние во второй половине XIX века стали называть себя украинцами.

    Интересно, что это движение «украинствующих» было основано греко-католическими иерархами и во многом носило черты Унии, но только национально-политической. То, что не удалось сделать крестом и мечом, планировалось достигнуть проповедями «национального самосознания». Цель же была одна – взять под свой контроль население не только Галиции, но и южных губерний России, путем выделения его в отдельную «европейскую нацию». Неудивительно, что «украинствующие» сразу же получили широкую поддержку Венского двора, особенно после того, как в 1853 году Австрия стала противником России.

    Спустя шесть десятилетий это привело к такой позорной странице истории «европейской цивилизации», как система концлагерей для «русофилов», самым известным из которых стал Талергоф. Собственно говоря, именно поэтому сторонников воссоединения с Россией в Галиции после 1916 года практически не осталось – и «украинствующие» торжествовали победу. Впрочем, до 1939 года не все галичане считали себя украинцами – около половины предпочитали именоваться русинами.

    Несмотря на то, что с выходом России из войны и распадом её на множество национальных автономий появилась реальная возможность первого в истории «воссоединения украинской нации», этого так и не произошло. «Акт Злукі», подписанный между УНР и ЗУНР 22 января 1919 года был просто фикцией, декларацией несуществующих государств. Уже через месяц после этого Директория бежала из Киева, а не дождавшаяся помощи «братів-українців» Галицкая армия с боями отступила на восток и отправилась в двухлетнее приключение – поочередно сражаясь на стороне Петлюры, белых, красных и поляков.

    Окончательный крест на объединении Украины силами национал-патриотов поставил Симон Петлюра, который просто подарил Галицию и Волынь полякам – в обмен на военную поддержку. Таким образом, эфемерный проект державы «від Сяну до Дону» остался лишь строчкой в «национальном гимне» и несколькими картами «украинских территорий».


    Воссоединение или оккупация?


    «Освободительный поход» Красной Армии жители будущих областей Западной Украины встречали кто с красными, а кто и с «жовто-бракитними» флагами. Однако, вопреки распространенному мнению, органы НКВД не спешили арестовывать последних. Поскольку в первые месяцы у них была более важная задача, чем впаивание сроков чудаковатым «просвітянам» и прочим «буржуазным националистам» от сохи...

    Вернув себе Волынь и Галицию, любезно подаренные Петлюрой, а вдобавок еще несколько регионов, утраченных неудачливым командармом Тухачевским, возрожденная Речь Посполитая начала прилагать максимум усилий, дабы не потерять их снова. Поэтому к движению «украинствующих» поляки относились весьма негативно, как к деструктивной «антидержавной силе». Этому способствовал еще один фактор – новая Польша строилась как национальное государство поляков, в котором другим народам отводилась роль ограниченных в правах нацменьшин. Словом, очень похоже на нынешнюю Украину.

    Однако и «украинсвующие» заразились модными на то время радикальными национальными идеями. Если в СССР национализм был низведен до уровня «коренизации» национальных республик, и на первое место вышел социальный вопрос, борьба между классами, то в Галиции и на Волыни развивались идеи конфликта между нациями. Без разделения их на бедных и богатых.

    Собственно, именно поэтому украинский национализм был изначально поддержан аристократией, духовенством и буржуазией - за что и получил прозвище «буржуазный». Он позволял им не только преодолеть угрозу социального восстания масс, но и напротив – еще крепче утвердить свое господствующее положение элиты. «Украинец не должен поднимать руку на украинца, не должен расшатывать единство нации!» - могли теперь ответить они разгневанному бедняку, пришедшему требовать задолженность по зарплате. «Жертвуйте украинской церкви!» - взывали униатские попы, ставшие духовными пастырями нации.

    Но это правило не распространялось на аристократию польскую. А вместе с ней под гнев нации попадали и все остальные поляки, которых объявляли виновниками бед украинцев. Ты безземельный батрак, не способный прокормить семью? Но твоя проблема не в том, что тебе мало платит твой богатый брат-украинец, а в том, что твой народ угнетают поляки. Вот когда будет построено самостийное украинское государство, из которого вышвырнут всех инородцев, – тогда и будет всем украинцам счастье!

    Вот почему украинский национализм был более распространен среди «украинских» регионов Польши куда больше, чем левые идеи марксистской социальной справедливости. Ведь против последних ополчались не только польские власти, но и не желавшая делиться с народом украинская аристократия – от панов и ксендзов до деревенских «куркулей».

    Однако украинский национализм не имел бы своей дурной славы, если бы не активное участие в нем третьей силы – которая возглавила его в 30-е годы. Речь идет о бывших офицерах т.н. «сичевых стрельцов» (сформированных из галичан) во главе с Евгением Коновальцем, создавшим вначале Украинскую военную организация (УВО), а затем ОУН.

    Коневалец пришел к выводу, что одними только проповедями «украинства» взять власть в регионе и тем более создать «українську державу» было невозможно. Он выбрал метод тотальной вооруженной борьбы - чтобы добиться, как минимум, уступок со стороны польской власти, а как максимум, если повезет, спровоцировать «национальную революцию».

    Сутулые интеллигенты, читавшие подросткам «Историю Украины-Руси» для это цели не годились. И Коновалец превращает УВО, а затем ОУН в отлаженную, дисциплинированную структуру, которая занималась тремя направлениями: интегрированием радикального национализма в жизнь украинцев (подчиняя их жизнь и помыслы вождям, вербуя новых членов и уничтожая оппонентов), закулисной работой с украинской элитой (в поисках поддержки и средств), и, главное, террором.

    Словом, такой себе западноукраинский аналог «Хамаз» и «Хезболла». С той лишь разницей, что «шахиды» УВО и ОУН не взрывали себя, а стреляли из-за угла в польских госслужащих. И вдохновлялись на свои «подвиги» мечтой не о рае и 70 гуриях, а о «украинской Украине».

    Разумеется, «украинская революция» должна была рассчитывать в своей борьбе с Польшей и на внешнюю помощь – и таким союзником Коновалец выбрал для себя Германию, наладив связи с её разведкой. Возможно потому, что «Дойчланд» уже помогал «українськой державі» в 1918 году. Возможно потому, что Германия была одним из противников Речи Посполитой. Возможно потому, что Коновалец и Гитлер были почти земляками – ведь оба они родились в Австрийской империи. А возможно потому, что немецкий национал-социализм был очень близок к «интегральному» украинскому национализму.

    Коновалец также рассчитывал распространить влияние ОУН и на УССР, «советскую Украину». Но учел того, что НКВД было куда более опасным противником, чем польская полиция. 23 мая 1938 года Коновалец был убит Павлом Судоплатовым – человеком, который вошел в легенды отечественной разведки как отец советских «специальных операций». После этого в ОУН началась борьба за власть, позднее расколовшая её на «мельниковцев» и «бандеровцев».

    Свое боевое крещение в серьезной войне боевики ОУН прошли в 1938 году, когда вторглись на территорию разваливающейся Чехословакии – в Подкарпатскую Русь. С целью отбить её от вторгнувшихся ранее туда венгров. Однако местные русины не были сторонниками украинского национализма, и больше поддерживали собственных коммунистов – которые и организовали оборону. А отряды ОУН, столкнувшись с регулярной венгерской армией, были вынуждены быстро ретироваться.

    Когда 1 сентября 1939 года Германия объявила войну Польше, ОУН уже была проинформирована о том, что Вермахт остановится на Буге, предоставив остальную территорию Польши в распоряжение СССР. Поэтому она даже не рассматривала это как шанс воспользоваться поражением Польши и поднять свое «украинское восстание». В ОУН были не идиоты, и понимали, что воевать с Красной Армией бессмысленно. Поэтому с началом войны все лидеры ОУН поспешили перебраться в зону немецкой оккупации – оставив в Галиции и на Волыни свою подпольную сеть и тысячи сторонников.

    Вот её ликвидацией как раз и занималось НКВД, проводя массовую следственную работу и набивая следственные изоляторы как членами ОУН, так и людьми, с ними связанными. Причем, довольно успешно, сумев предотвратить в 1939-40 г.г. не только «партизанское движение», но и даже обычную террористическую деятельность.

    Не будем забывать и о том, что кроме подпольной сети ОУН на «освобожденных территориях» остались представители разведок западных государств, а также «миссии Рима». Отнюдь не рады приходу «москалив» были и поляки, многие из которых сразу же задумались о борьбе за очередное возрождение своей страны. А помимо этого чекистам нужно было предотвратить массовый вывоз на Запад ценностей бегущих от «коммунизма» аристократией, буржуазией и духовенством.

    Словом, работы хватало. И при этом советская власть имело большую поддержку среди местной бедноты, которая положительно восприняла социально-экономические реформы. Тысячи батраков получили землю, тысячи галичан смогли вселиться в квартиры Львова, брошенные польскими владельцами – что помогло, наконец, впервые за 700 лет сделать этот город действительно украинским.

    Однако эти социальные реформы имели и отрицательный результат. Местная буржуазия и духовенство, утратившие с приходом «красных» свою власть и капитал, стали непримиримыми врагами СССР. И в итоге начали оказывать поддержку ОУН. При этом они зачастую тянули за собой своих родственников, знакомых, прислугу и работников – а священники и свою паству.

    Так украинский национализм получил свое второе дыхание, вобрав в свои ряды даже тех, чьим интересам он совсем не отвечал. А слово «советская оккупация» стало звучать не только из уст угрюмо насупившихся поляков, но и все громче произносится украинскими жителями западных регионов, являющихся сторонниками ОУН и «української України».

    Тени забитых предков


    22 июня 1941 года разведовательно-диверсионный батальон «Нахтигаль», набранных из члнов ОУН перешел границу УССР и направился в сторону Львова, где через неделю Ярослав Стецько провозгласил «Українську державу», послав приветственное обращение Адольфу Гитлеру.

    Но оказалось, что «бендеровец» Стецько сильно поторопился. Более близкие к Берлину «мельниковцы» пояснили окружению фюрера, что «Українська держава» существует с 1918 года и находится «под советской оккупацией». А экспромт «бандеровцев» - всего лишь авантюра, возможно направленная против интересов Великой Германии.

    «Мельниковцы», среди которых было немало сторонников бывшего гетмана Скоропадского, тем самым не только пытались отодвинуть от немецкого корыта своих конкурентов. Они прекрасно понимали, что «возрождение державы» с Галичины – это путь в никуда. Слишком велики отличия этого региона от остальной Украины, слишком непонятны и даже чужды будут галицкие вожди и галицкий национализм для жителей Приднепровья и тем более Слобожанщины и Донбасса. Что непременно вызовет неприятие, недовольство, а в условиях войны – даже вооруженное сопротивление. Которое было не нужно ни «мельниковцам», ни тем более немцам.

    В итоге бандеровская «держава» была упразднена силами комендантского взвода, а раскол в ОУН достиг небывалого напряжения. Обе стороны доносили друг на друга немцам, записывались в полицию и арестовывали оппонентов, даже участвовали в расстрелах друг друга. Так, сформированный из «мельниковцев» Буковинский курень расстрелял в Бабьем Яру вместе с евреями и группу «бандеровцев». В ответ последние начали физическое истребление сторонников Мельника на Волыни.

    Получив возможность практически безнаказанного уничтожения всех своих оппонентов, от коммунистов до тех, кто не хотел признавать себя «сознательным украинцем», ОУН смогла к 1943 году установить на территориях Волыни и Галиции полный диктат своего «интегрального национализма», державшегося на страхе смерти. И даже поднять настоящее национальное восстание – но только не против немцев. Объектом народного гнева были выбраны польские поселенцы, которым устроили настоящий геноцид.

    Однако это стало прологом к очередному поражению ОУН – поскольку своими репрессиями инакомыслящих оно утрачивало реальную поддержку населения.

    Тем временем в 1943 году произошло событие, которое еще раз показало, насколько Галиция отличается от Украины. Речь идет о создании 14-й дивизии СС «Galizien», в которую были набраны исключительно жители этого региона. Недостатка в которых не было – более 80 000 добровольцев, спустившись с гор в своих вышитых безрукавках, претендовали на 12 000 солдатских и старшинских мест. Это была единственное подразделение СС и единственная фронтовая часть, набранная из украинцев. Уточним – их украинцев Галиции. Жители остальной Украины этой «чести» не удостоились – да и не проявляли такого желания.

    Будем объективны: галичане записывались в СС не для того, чтобы удовлетворить кровожадность. И даже не для того, чтобы приобщиться к победе Великой Германии. Но они всерьез полагали, что «освобождать Неньку» можно в немецкой форме. И были искренне удивлены, когда их «браття» из 1-го Украинского фронта безжалостно уничтожали врага, не взирая на одетые под эсэсовские мундиры вышиванки. Таковы особенности галицкого менталитета, столь непонятного «схидякам».

    С отступлением немецких и венгерских войск за Карпаты для ОУН и их сторонников началась повторная «советская оккупация». Поскольку надежды на создание «украинской Украины» - хоть по галицкому, хоть по какому иному проекту - свелись к минимуму. Единственным шансом было рассматриваемое Гитлером противостояние между советскими и англо-американскими войсками. Идея фюрера жила и после его смерти: сидящие в своих схронах «бандеровцы» всерьез ожидали, что вот-вот Эйзенхауэр и Монтгомери начнут сокрушительный поход против «советской империи». И усердно готовились встретить очередных освободителей грандиозным «украинским восстанием».

    Однако УПА слишком переоценила свои силы. Как только началось восстановление мирной жизни, в села пришла техника, развернулись строительства заводов, школ, больниц и жилых домов, была объявлена амнистия, ряды УПА начали стремительно таять. Попытка начать масштабную войну, пока «армия» окончательно не разбежалась по домам, привела лишь к её поражению.

    После нескольких прямых столкновений с советскими войсками остатки УПА либо сдались в плен, либо бежали на территорию Польши. С 1946 года «бандеровское движение» было представлено небольшими группами непримиримых «кхмеров», которые занимались исключительно террором против мирного населения, максимум отваживаясь нападать на милицейский патруль. Днем они отсиживались в схронах, ночью выходили, чтобы зарубить топором учительницу или тракториста, поджечь школу или библиотеку.

    Но МГБ не сидело сложа руки, и в течение трех лет такие банды были уничтожены. С 1950 года «національні визвольні змагання» проводились уже пассивными действиями: сбившись в группы по 2-3 человека, «сознательные украинцы» Галиции расклеивали листовки, обрезали провода, подбрасывали письма с угрозами. А затем и вовсе ушли в глубочайшее подполье аж до конца 80-х годов.

    Эта «боротьба», ныне воспеваемая и героизируемая украинской властью, привела к самому масштабному поражению западноукраинского национализма – поражению на политическом, идейном фронте. Дело в том, что среди убитых «бандеровцами» гражданских специалистов было много украинцев Центральной и Восточной Украины, отправившихся после войны поднимать Галицию из вековой отсталости. Они были довольно далеки от политики и ехали именно строить, учить, лечить. Получив в благодарность топором по затылку или пулю в спину.

    Именно это, а не пресловутая «советская пропаганда» во многом сформировала на Юго-Востоке крайне негативное отношение к «бандеровцам». К чему добавилось и негативное отношение к отбеливанию и героизации откровенных гитлеровских пособников - провозглашавших во Львове «Українську державу», служивших в полиции и СС. Для детей и внуков тех, кто сражался в рядах Красной Армии, это не просто возмутительно. Это абсолютно неприемлемо.

    Пожалуй, разногласий можно было бы избежать, если бы эти страницы истории были закрыты, забыты как неприятные эпизоды из прошлого. Как это было в СССР, где коллаборационистов изображали как отдельных лиц, запутавшихся или озлобленных людей, оторванных от народа и не бросавших на него свою тень. А про дивизию «Галичина» и вовсе помалкивали. И ведь работало! Не существовало никакой неприязни между регионами, потому что все были друг для друга просто советскими людьми, живущим по общим правилась добра и порядочности.

    Национал-патриоты 90-х, потомки и последователи всех этих «бандеровцев», «петлюровцев», «эсэсяк», взявшись за новую попытку создания «украинской Украины», эти правила отвергла как советское наследие. Реанимировав постулаты «украинства» 150-летней давности и переписав украинскую историю со своей точки зрения. То есть объявив советский период оккупацией, а тех, кто носил немецкую форму или бродил вокруг сел с топором и удавкой – героями. Так полузабытый уже конфликт воскрес, разделяя украинское общество.

    При этом еще одной ошибкой национал-патриотов была новая попытка создание новой Украины на основе галицкого стандарта. Действительно, Львов объявили «украинским Пьемонтом», галичан – истинными украинцами, а их наречие, культура и взгляд на историю и современную политику начали активно интегрировать в украинское общество.

    Конечно, нельзя отрицать тот факт, что именно Галиция является родиной «украинства» - со всеми его атрибутами, которые сегодня в истерической спешности внедряются повсюду. Но нельзя и забывать, что на большей территории Украины существовали и остаются совершенно иные культура и менталитет – т.н. малороссийские. Пускай даже это слово крайне ненавистно господину Ющенко и его национал-патриотам, но это факт. Его можно заменить, его можно забыть, но от этого не исчезнет разница между малороссийской частью Украины, веками пребывающей в своей собственной этно-культурной сфере, и галицкой – существовавшей в совершенно иной, и «воссоединенной» только в 1939 году.

    Две разные части страны вполне могут мирно и продуктивно уживаться между собою, как это было во второй половине XX века. Но если одна начинает диктовать условия для другой – раскол и конфликт неизбежен. Навязывать Галицию в качестве стандарта для всей Украины так же нелепо и бесперспективно, как, например, пытаться сделать кельтский Корнуолл стандартом для Британии – вытесняя их нее все английское.

    Вот почему сегодня эти нелепые и безответственные национальные эксперименты привели к тому, что на Юго-Востоке многие люди тоже уже осуждают «пакт Молотова-Риббентропа». Но только в одном пункте – присоединении к Украине западных регионов.

    «Чечня – наш геморрой!» - сказал как-то один российский генерал. Сегодня то же самое о Галиции могут сказать многие жители Донбасса.

    Виктор Дяченко, From-ua.com

    Нас уже 25000 в Facebook! Присоединяйтесь!
    Интернет-издание
    UA-Reporter.com
    Письмо редактору