Архивы раскрывают свои тайны: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ НА ПОДКАРПАТСКОЙ РУСИ – ХІV
Вместо предисловия
Иван Поп о Степане Васильевиче Добоше: «Под влиянием русских учителей, русских эмигрантов, стал последовательным русофилом, считавшим себя и подкарпатских русинов в целом веткой русского (великорусского) народа… Его традиционное подкарпатское русофильство противоречило коммунистической украинизации края». («Энциклопедия Подкарпатской Руси»/Ужгород. Издательство В. Падяка. 2001. стр. 157).
Важное место в жизни Степана Добоша, занимала научная работа. В результате его изысканий издана в 1942 году монография «История Подкарпатской литературы» - исследование развития краевой литературы от древнейших времен до 1940 года. Сейчас мало кто знает, что прелюдией к ней стала его обширная статья «Взгляды на эпоху возрождения карпаторусской литературы», опубликованная в альманахе Общества КС «Возрождение» в 1936 году. Приведем выдержки из неё в современной орфографии:
«После 1848 года Карпатская Русь в литературном отношении возрождается к новой жизни. Церковно-славянский язык русского извода уступает место живому русскому литературному языку. Многочисленная русская армия под ведением генерала Паскевича проходит через Карпатскую Русь и при этом случае коренной русский народ Карпатской Руси воочию убеждается, что «москаль» это истинный родной брат, брат по крови и религии, который «совсем таким образом крестился» и теми же словами молился, как здешние домородние люди. Выходило, что они одного с нами языка и одной веры» (см. И. О. Панас: «Карпаторусск. отзвуки русского похода в Венгрию 1949 г. Карпаторусский сборник, Ужгород, 1930 г., стр. 214-216). Многие историки карпаторусской литературы этому русскому походу приписывают «влияние» на возрождение карпаторусской литературы. Говорят, что он оторвал Карпатскую Русь от прежней, якобы, «народовецкой» традиции и бросил её на чужие «московские» волны. В успешном возрождении карпаторусской литературы видят «московские деньги». Но это тенденциозное объяснение в настоящее время не выдерживает, ни малейшей критики.
При серьезном изучении карпаторусской литературы мы увидим, что Карпатская Русь в духовном отношении всегда тяготела к России и льнула к общерусской литературе, конечно, постолько, посколько позволяли исторические обстоятельства. Со стороны России в этом отношении не было никакой агитации. Для доказательства последнего считаем нужным привести взгляды правительственных кругов России на возрождение зарубежных русских и западноевропейских славян, а также отношение русских ученых. Смешивать взгляды официальных представителей и русских ученых ни в коем случае невозможно. Как нам известно, в России в начале 19-го столетия, несмотря на реакционный дух правительства, зарождается сильный интерес к изучению славянских народов. Русские ученые: Срезневский, Погодин и Кеппен прямо заинтересовались языком нашего карпаторусского народа. Петр Иванович Кеппен изучая карпаторусское наречие, обращается к Ивану Семеновичу Орлаю с просьбой переслать ему статью Фогарашия-Бережанина: «Вообще о различии славянских наречий, собственно же о карпато или угрорусских» (см. Свенцицкий: материалы по истории возрождения карп. Руси, стр. 110). В это время в России создалась мысль учредить славянские кафедры. По этому поводу Кппень обратился 15 января 1830 года к секретарю Академии П. И. Соколову по поводу приглашения чешских ученых: Гаки, Шафаржика, Челаковского и др. со следующим:
«Весьма полезно было бы для языкознания, если бы один из призываемых филологов на пути в Россию побывал в стране, обитаемой карпатороссами, которые обыкновенно именуются русняками… всего полезнее было поручить г. Челаковскому, чтобы он на пути своем в С.-Петербург провел несколько времени в северо-восточной Венгрии и в восточной Галиции, а потом во Львове» (см. Свенцицкий, стр. 49). Кеппен, путешествуя по западной Европе, посетил также родственников Балудянского, живших в Теребеше около Кошиц. Карпатскую Русь посетил также русский ученый Измаил Иванович Срезневский. В Ужгороде он сошелся близко с епископом Василием Поповичем и с приходским священником Лучкаем, автором «русняцкой грамматики». О епископе Василии Поповиче Срезневский говорит следующее: «Вообще он большой славолюб, и не хотел со мной иначе говорить, как по русски…» (См. «Путевые письма Изм. Ив. Срезневского из славянских земель 1839-1842», С. – Петербург, 1895. стр. 317-318).
Следующим русским ученым, интересовавшимся жизнью зарубежных русских был М. П. Погодин. Он в 1839 году, давая отчет о своём путешествии министру народного просвещения С. С. Уварову, о Карпатской Руси сказал следующее:
«Русины, угнетенные более всех , потому что ближе к нам, под тройным игом австрийце, поляков, католицизма, провозглашают теперь свое имя, занимаются своей историей, т. е.русской историей, записывают свои предания, печатают памятники, собирают песни, исследуют наречие, словом, начинают свою собственную особенную литературу… Австрия боится более всего России, которой без ее ведома симпатизируют все славяне, вплоть до Адриатического моря. Славяне смотрят на Россию, как волхвы смотрели на звезду с востока. Туда летят их сердца. Туда устремлены их мысли и желания. Там витают их надежды. От нее чают они себе спасения». (См. Свенцицкий, стр. 56-57)…
… Вся последующая генерация стремится к изучению русского литературного языка. Прислушивается к звучности русского стиха. В карпаторусских «Месяцесловах» при первой возможности печатаются оды Державина, стихотворения Хомякова, Тютчева. Полонского и др. Посредством Ал. Вас. Духновича, Иоанна Раковского, Ставровского-Попрадова, Петра Азария, Евмения Ив. Сабова знамя культурного единства от старого поколения передается молодой карпаторусской генерации». (Прага. 1936 г.стр. 40-43).
Родился педагог, славист-литературове, первый ректор Ужгородского ун-та Степан Васильевич Добош 8 декабря 1912 года в селе Обава на Мукачевщине. Учился в 1923-1931 годах Мукачевской русской гимназии им. А. С. Пушкина. Поступает в Карлов ун-т в Праге на юридический факультет, впрочем, стать юристом, как и врачом не довелось, через год учёбы переводится на философский факультет, где изучает в 1932-1937 годах русский язык и литературу. В стенах этого учебного заведения, принимает, выражаясь, современным языком, участие в общественной студенческой жизни. Входит в правление многочисленных обществ, например, Карпаторусских студентов и православных студентов «Пролом»; студенческих кружков «Друг» в Мукачеве и «Родина» в Чинадиеве. 5 августа 1933 г. газета «Карпаторусский голос» в небольшой заметке «Молодежь организуется» сообщала, что 30 июля в Сваляве состоялось учредительное общее собрание О-ва карпато-русских студентов и молодежи, где присутствовало около 100 человек. От ЦСПС – И Ковач; О-во «Возрождение» представлял - С. Добош; за О-во «Друг» - В.В. Химинец. Иван Ковач (о нём следующая глава) в своей речи «указал на колоссальное значение организационной жизни, как для студентов, так и молодежи. Свою речь закончил горячим призывом к единению во имя наших общих карпаторусских интересов».
Член ОКС «Возрождения» П. Ф. Команицкий писал: «Через «Возрождение» прошло более 600 человек карпато-русской молодежи, в том числе и из Пряшевщины. Любопытно при этом отметить социальное положение карпаторусского студенчества: в 1928 г. дети селян – мелких земледельцев и безземельных – составляли 26%, в 1933 г. это число возрастает до 52%, в 1938 году до 56 %; прочие были детьми разночинцев, чиновничества, учительства и священников, которые росли вместе с сельскими сынами и не составляли никакого кастового различия. ОКС «Возрождение» содействовало каждому молодому человеку, обоего пола, стремившемуся в высшую школу; не играл тут роли никакой политический уклон, не было вероисповедного шовинизма, хотя в молодой демократии шла живая дискуссия, временами внутренняя борьба (ибо жизнь есть борьба) в порядке здорового соревнования. К русской культуре, к народу, к демократии карпаторусское студенчество имело общее отношение…». (П. Ф. Команицкий //«ОКС «Возрождение» и студенческие организации Карпатской Руси»/ Интернет ресурс «Западная Русь» 27 мая 2016 г.).
Организационная деятельность карпаторусской академической молодежи начинает укрепляться только тогда, когда они стали организовываться. Как писал Иван Шлепецкий (1907-1992), (современная орфография): «Первая местная студенческая организация, возникла в Ужгороде «Литературная школа» (1928), далее ОКС «Друг» в Мукачеве (1929), ОКС «Родина» в Чинадиеве (1930), «Общество Греко-Католических Студентов в Праге» (1931). Далее возникло Общество Карпаторусских Студентов «Добрянский» в Братиславе (1933), ОКС «Восход» в Хусте (1933), ОКС «Стой» в Сваляве (1933). «Объединение Русской Молодёжи» («ОРМ») в Пряшеве (1933), благотворительное общество ОКПС «Пролом» в Праге (1933). Это последнее общества занимается исключительно социальными проблемами карпаторусского студенчестве: выделяет учебные стипендии и беспроцентные ссуды, содержит библиотеку и исторический архив… Симпатизирует, однако, и поддерживает стремления тех обществ, которые без компромисса стоят за русскую идею». (Иван Шлепецкий //«Возрождение карпаторусского студенчества» /Альманах Общества «Возрождение» 1936 г. стр. 72-73). И продолжил эту мысль, к слову, Шлепецкий был председателем «Пролома», за его словами: «О-во «Пролом» является организацией, поставленные на крепкой русской самостоятельной, неполитической платформе. Оно поддерживает мнение тех, которые всецело защищают интересы русскости без компромисса. Оно не ставит себе целью разъединять русские силы, а наоборот, оно является подкреплением национального духа не только в Праге среди карпаторусского студенчества, но и на Родине -Карпатской Руси. Каждый «проломец» может быть только бодрым националистом, и в нем никто не может сомневаться, что он не русский телом и душой. Прогрессивное движение морально обязывает каждого «проломца» поддерживать по Карпатами только русский дух… «Проломцы» сложили присягу верности карпаторусскому простонародию, и пойдут совместно только в защиту его интересов». (Иван Шлепецкий //«Общество Карпаторусских Православных Студентов «Пролом» / Интернет ресурс «Западная Русь». 12 августа 2013. Подготовил Владислав Гулевич).
После окончания университета Степан Добош в 1937 году возвращается в родные края, желая работать на педагогической ниве. Но как часто бывает, человека с такими явно выраженными русофильскими взглядами, долго не принимают на службу. Школьный инспектор гражданской управы ПР, к которому он обратился, отказал ему в трудоустройстве, мотивируя, - нет вакантных мест. Как члена Русской Национально-Автономной партии его поддержал ее печатный орган газета «Наш путь». Наконец, в ноябре того же года, молодого филолога, принимают учителем (профессором) русского языка в Береговскую гимназию. Тут следует, сказать, что это учебное заведение было оплотом украинства, все делалось для того, чтобы уменьшить влияние венгерского регионального вектора, в том числе в школьном секторе. Поэтому, учителя-галичане во главе с профессором К. Заклинским и др., в начале 20-х, разъезжали по отдаленным населенным пунктам, упрашивая родителей отдать их чад в Береговскую гимназию на полный государственный рацион, в том числе и бесплатное проживание в общежитие. В условиях языкового и национального спора, который к этому времени достиг в крае своего апогея, педагогу-русофилу было морально трудно работать в Берегове. Поэтому, уже на следующий год он переводится в Чинадиевскую гражданскую школу, директор которой Иван Ковач был его другом.
После венского арбитража (ноябрь 1938 г.), когда значительная часть края, включая и Чинадиево, была передана Венгерскому королевству, Степан Добош остается верным ЧСР и переезжает в Сваляву, где до марта 1939 года преподавал в местной горожанской школе. После расчленения ЧСР и окончательного присоединения нашего края к Венгрии, долгое время не мог найти работу, поскольку и для новой власти тоже числился «неблагонадежным». Лишь в ноябре 1939 года ему удалось устроиться в родную Мукачевскую гимназию, венгерская контрразведка так и не смогла, установить, что он был связным партизанского соединения Василия Русина. В первые дни после освобождения Мукачева, авторитетного, бескомпромиссного Степана Добоша, назначают членом городской управы, а в последствии - народного комитета Мукачева. 26 ноября 1944 года он присутствует в качестве почётного гостя съезде Народных комитетов Закарпатской Украины, принявшем решение о присоединении к УССР.
В декабре 1944 года он возглавляет Мукачевскую торговую академию, а 7 марта 1945 года его переводят в Ужгород, где он становится инспектором школ.
И вот новый этап в его жизни, в начале 1945 года, началась подготовка по созданию в краевой столице университета, 27 сентября 1945 года приказом уполномоченного по делам образования на него были возложены обязанности ректора. И это притом, что его регулярно вызывали на допросы работники «СМЕРША», зная, чем это может закончиться, воспользовавшись гражданством ЧСР своей супруги, заблаговременно покидает наш край. Считаю, что это не совпадение, - «совдепии», мешали установит в крае украинскую власть: и С. Добош, и И.Ковач, и А. Карабелеш, и С. Анталовский, и Г. Геровский, и В. Недзельский, и П. Федор и др., оказавшиеся в ЧСР; другие, как И. Керча, скончались при загадочных обстоятельствах; П. Сова отстранен от административной работы; И. Архий, П. Продан, В. Сочка-Боржавин, И.Комвлоший, М. Симулик, Д. Лазарь, Г. Токарь. В. Добош и другие, вынуждены были писать в «стол», оставаясь верными русскому, родному для них языку. Волна репрессий коснулась и русофилов, единомышленников А. Броди и С. Фенцика, которые были расстреляны; многие сгинули в лагерях среди них и Э. Бачинский. Этот список, можно продолжать и продолжать.
В ЧСР Степан Васильевич Добош преподает в Кошицах, Пряшове, Братиславе и других городах. Написал и издал монографии на русском языке о жизни и творчестве А. И. Добрянского (1956) и Ю. Ставровского-Попрадова (1975), оставаясь, по-прежнему, верным своей русской ориентации. В 1952 году получает ученую степень доктора философии, а в 1970 – кандидата филологических наук. Скончался 23 февраля 1978 года.
Валерий Разгулов, историк-архивист-краевед
