Неизвестный герой

В первые послереволюционные годы положение австрийских русинов заметно улучшилось. Особенно в Закарпатье. Добрянский был назначен на должность референта и правителя канцелярии начальника Ужгородского округа. В реальности он обладал всей полнотой власти и свои полномочия использовал в интересах коренного населения. Ранее запрещенный русский язык стал применяться в работе органов власти, вводился в школах. В Ужгороде появились таблички с названиями улиц на русском языке, а при въездах в села – русскоязычные надписи с названиями населенных пунктов. Следует особо подчеркнуть – в Закарпатье утверждался именно русский литературный язык, а не какой-то из местных диалектов. На этом языке Адольф Иванович говорил не только с местной интеллигенцией, но и с крестьянами. Кроме того, на различные должности в органах управления назначались преимущественно русины. А от кандидатов из других наций при назначении Добрянский требовал знания русского языка. В 1849 году Адольф Иванович возглавил закарпатскую депутацию, вручившую Францу Иосифу петицию о нуждах русинов. В одном из пунктов документа предлагалось объединить Закарпатье с Галицией и Буковиной в один русский коронный край. В Вене депутацию обнадежили. Но так продолжалось недолго. Оправившись от испуга, вызванного революционными событиями, цесарский двор постепенно менял политику. Австрийское правительство опасалось, что русское возрождение в восточных провинциях, в конце концов, приведет к их воссоединению с Россией. А потому все сильнее притесняло русинов. Добрянского из Закарпатья перевели (хоть и с повышением) в Словакию. Потом в Венгрию. Еще позже – в Вену. В 1861 году его вновь избрали в венгерский парламент. И вновь избрание аннулировали. Было объявлено, что предвыборную агитацию Адольф Иванович вел «способом, опасным для государства». Якобы он обещал избирателям, что отдаст Закарпатье под власть русского царя. Любопытно, что таким образом австрийцы фактически признали: лозунг воссоединения с Россией наиболее популярен в крае. Но, как бы то ни было, Добрянского лишили мандата. Венгерские депутаты не согласились допустить в свою среду «москаля». Впрочем, парламент тот вскоре распустили. А в 1865 году Адольф Иванович победил на выборах в третий раз. Теперь помешать ему не смогли. Закарпатские русины получили своего представителя, отстаивавшего с парламентской трибуны их права. Вот только возможностей у Добрянского оказалось там немного. Почти все парламентарии послушно исполняли волю правительства. Оппозиция была немногочисленна и бесправна. Законопроекты, предложенные закарпатским депутатом, не принимались. Его предложения отвергались. Через три года Адольф Иванович покинул негостеприимные стены парламента, отказавшись баллотироваться на следующий срок… Тем энергичнее участвовал он во внепарламенской деятельности. Вокруг Добрянского сплотились другие русские деятели Закарпатья. Он возглавил просветительское Общество святого Василия Великого, ведшее работу на русском литературном языке. Плодотворно сотрудничал в основанной Обществом русскоязычной газете «Свет». Руководил политической жизнью русинов не только в Закарпатье, но и в Галиции, и Буковине. Всячески поддерживал идею русского национального единства. «Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, является одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского», - писал Адольф Иванович. Власти пытались его нейтрализовать. Уговаривали отказаться от поддержки русского движения. Обещали взамен блестящую карьеру. Премьер-министр Венгрии Кальман Тиса лично предлагал Добрянскому пост министра торговли. Рисовали перед ним и заманчивую перспективу получения должности при австрийском императорском дворе. Когда подкупить не удалось, стали запугивать. Дважды на Адольфа Ивановича организовывались покушения. Сам он не пострадал, но во время одного из терактов был тяжело ранен его сын. Развернулась кампания травли популярного деятеля. К светским властям подключились церковные. Униатский епископ Штефан Панкович заявил, что Добрянский и его сторонники «заражены чумой православия и москальства». В начале 1882 года Адольфа Ивановича арестовали во Львове по подозрению в государственной измене и вместе с несколькими единомышленниками отдали под суд. Примечательно, что среди судей не было ни одного русина, только поляки и евреи. В обвинительном заключении Добрянского назвали русофилом, что, по мнению следователей, являлось тяжким преступлением. «Это название я принимаю без протеста, - сказал Адольф Иванович в судебном заседании. – Каждый поляк, в свою очередь, полонофил… Странно, каким образом нас могут обвинять в русофильстве: это ведь дело чувства, а за чувства нельзя привлекать к ответственности». Несмотря на явную предвзятость суда, обвинение рассыпалось. Продержав Адольфа Ивановича в тюрьме полгода во время следствия, власти вынуждены были отпустить его на свободу. Но заставили покинуть пределы Австрийской Руси. Добрянский переселился в Вену. Последние годы жизни он сосредоточился на занятиях публицистикой. Слово русинского лидера было авторитетно не только для одноплеменников, но и для прочих, населявших Австро-Венгрию народов – сербов, чехов, словаков, хорватов. Исключение составляли лишь поляки. Следует отметить, что статьи Адольфа Ивановича о единстве Руси во многом не утратили актуальности до сего дня. Противники русского движения требовали, чтобы австрийские русины перестали называть себя русскими. Дескать, для того, чтобы не смешиваться с великорусами, которые будто бы являются не славянами, а обрусевшими финнами и татарами (сей «аргумент» часто используется украинскими «национально сознательными» деятелями и поныне). В ответ Добрянский указывал, что восточные русские (великорусы) и западные русские (малорусы и белорусы) – это одна нация. Не подлежит сомнению, что восточные русские ассимилировали некоторые финские и татарские племена. Точно также как западные русские сделали это в отношении части половцев, хазар, литовцев. Но такое «мнимое загрязнение» славянской крови не привело и не могло привести к разделению русской нации. Адольф Иванович приводил в пример немцев, ассимилировавших «великое множество полабских славян», а также славяно-летских пруссов, поморян, латышей и финнов (эстов). «Даже теперь, - продолжал он, - немцы еще нисколько не перестали посредством поглощения славян Познани и Лужиц загрязнять свою кровь… Несмотря на то, я не думаю, чтобы вовсе не смешанные с летскими и финскими элементами и даже менее смешанные со славянскими южные немцы, в видах сохранения своего более чистого немецкого происхождения, были склонны отделять себя по происхождению от северных немцев и даже сделавшееся им милым имя «немцы» («deutsche») заменять другим». Выступал Добрянский и против попыток заставить коренных жителей Австрийской Руси отказаться от русского литературного языка, подменив его новосоздаваемым «украинским». Адольф Иванович указывал на роль поляков в стремлении произвести эту подмену: «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской и польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык», - констатировал он. В результате русский народ в Галиции должен вести из-за русского языка отчаянную борьбу «с вековыми своими врагами – поляками и их орудием, так называемыми украинцами», а в Закарпатье такую же борьбу «с мадьярами, этими самыми свирепыми гонителями всего русского, стремящимися к искоренению русского языка». … До самой смерти оставался Добрянский верен своим убеждениям. Умер он в 1901 году. В 1928 году ему было открыто два памятника – в Ужгороде и Михаловцах. Но в 1939 году оба памятника были снесены – в Ужгороде венгерским фашистским режимом, а в Михаловцах – словацким фашистским режимом. Сегодня имя Добрянского тоже стараются забыть. Слишком многим он неудобен. И не только своими взглядами. Повторю еще раз: Добрянского пытались подкупить – высокими должностями, материальными выгодами, наградами. Его преследовали, сажали в тюрьму, старались запугать и даже убить. Но он продолжал защищать интересы своего народа. Найдется ли среди современных украинских политиков хотя бы один такой деятель? Вряд ли… Может, потому и молчат о Добрянском? Александр КАРЕВИН