Чехия и Польша: спор славян между собою

70 лет назад, 1 сентября 1939 года, Польша стала первой жертвой вооруженной агрессии нацистской Германии. Но совсем не первой жертвой гитлеровской экспансии как таковой. Еще в марте 1938 года к Германии была присоединена Австрия. Осенью того же года под давлением великих держав от Чехословакии были отторгнуты приграничные области.

В марте 1939-го Чехо-Словацкая республика перестала существовать окончательно: в Чехии, оккупированной нацистами, был создан «протекторат Богемия и Моравия», Словакия же, формально получив независимость, стала марионеточным государством, зависимым от Берлина.
Падение Чехословакии и падение Польши под ударами нацистов обычно рассматриваются отдельно друг от друга, как две главы великой трагедии под названием «Вторая мировая война». Связь между этими событиями, однако, есть. Более того, многие историки полагают, что именно перипетии польско-чехословацких отношений не позволили в 30-е годы создать в Центральной Европе мощную коалицию, способную противостоять агрессии нацистов. Гитлер получил возможность громить соседей по одиночке. Почему же так получилось?
Исторически чешско-польские отношения не были отягощены таким множеством проблем, как, скажем, отношения чешско-немецкие или польско-русские. В XIII веке чешский король Пшемысл Отокар II подчинил своей власти значительную часть Польши. Двести лет спустя, наоборот, на трон в Праге взошел Владислав Ягеллон, отпрыск польской династии. В 1410 году чешские отряды участвовали в битве при Грюнвальде в составе польско-литовского войска, нанесшего поражение рыцарям Тевтонского ордена. Чешское королевство поддерживало тесные связи с Германией и Западом в целом, его экономика была более развитой, чем польская, основанная на сельском хозяйстве. Польша, вступив в тесный союз с Литвой, оказалась повернутой лицом на восток, где вступила в многолетнюю борьбу с Турцией, а затем с Россией, которую проиграла. В конце XVIII века в результате трех разделов польское государство перестало существовать.
Полякам пришлось ждать до 1918 года, когда в результате Первой мировой войны Польша вновь обрела независимость. И тут же у нее возникли проблемы с большинством соседей, в том числе с южным – новорожденной Чехословакией. Яблоком раздора стала Тешинская область – небольшой регион, когда-то отдельное княжество, находившееся под властью чешской короны. Население Тешина и окрестностей, однако, говорило на своем диалекте и называло себя «шлонзаками» (силезцами). Кроме того, в регионе жили поляки, чехи, немцы и евреи. По данным переписи 1910 года – последней, проведенной при австро-венгерской монархии, – около 54% жителей области назвали своим «языком общения» (Umgangssprache) польский, свыше 26% - чешский и почти 18% - немецкий.

В конце 1918 года в Тешине возник Польский национальный комитет, потребовавший присоединения области к Польше. Местные чехи ответили созданием аналогичной организации. Немцы, в свою очередь, выступили за присоединение к Германии. Остроту конфликту добавляло то, что в Тешинской области находились залежи угля, а через нее проходила стратегически важная железная дорога Кошице – Богумин, без которой чешские земли лишились бы транспортного сообщения с восточной Словакией. В январе 1919 года, когда Польский национальный комитет решил организовать в Тешине выборы в польский Сейм, Прага отдала своим войскам приказ занять спорный регион. Началась война, длившаяся неделю. Чехословакия, обладавшая в Тешинской области военным перевесом, вышла из нее победительницей. 3 февраля 1919 года под давлением западных держав боевые действия были прекращены, а регион передан под международный контроль.
В июле 1920 года было заключено соглашение, по которому Тешинская область оказалась разделенной между Чехословакией и Польшей. Польская доля составила 1000 квадратных километров с населением около 140 тысяч человек, чешская – 1280 квадратных километров с почти 300 тысячами жителей. Железная дорога осталась на чехословацкой стороне, но не только это вызвало гнев Варшавы. Договор, на подписании которого настояла Антанта, был заключен тогда, когда Польша вела войну с большевистской Россией, и войска будущего советского маршала Тухачевского приближались к Варшаве. В этих условиях полякам было не до Тешина, но договор с Чехословакией они посчитали «ударом в спину». С этого времени политика Польши по отношению к южному соседу отличалась холодностью и враждебностью.
Обе страны разделял не только спор из-за Тешина. Они отличались и внутренним устройством, и внешней политикой. Чехословакия была демократической республикой, в Польше же с 1926 года у власти был полувоенный авторитарный режим маршала Пилсудского. Основой внешней политики Чехословакии был союз с Францией и постепенное налаживание связей с СССР. Польша же занимала резко антибольшевистскую позицию и претендовала на роль великой державы, стремясь распространить сферу своего влияния на всю Центральную Европу. Многие польские политики не считали чехословацкое государство жизнеспособным и поддерживали словацких автономистов, рассчитывая, что в случае разрыва с Чехией Словакия перейдет под польский протекторат. К тому же между министром иностранных дел, впоследствии президентом Чехословакии Эдвардом Бенешем и шефом польской дипломатии Юзефом Беком сложились крайне неприязненные отношения.
Попытки налаживания диалога ни к чему не привели. Весной 1938 года посол Чехословакии в Варшаве Юрай Славик докладывал в Прагу: «Не верю в то, что какие бы то ни было проявления доброй воли с чехословацкой стороны нашли бы здесь признание... Польская пропаганда намерена и дальше использовать против нас три своих довода: 1) наш якобы коммунизм, 2) угнетение польского меньшинства у нас и 3) подавление словаков чехами». Нельзя сказать, что польская критика не имела под собой вообще никаких оснований: в 30-е годы под предлогом борьбы с сепаратизмом чехословацкие власти приняли ряд дискриминационных мер по отношению к тешинским полякам. Однако главной проблемой, осложнявшей диалог двух стран, была, помимо спора из-за Тешина, ошибочная внешнеполитическая концепция Юзефа Бека. В 1934 году с его подачи был заключен польско-германский договор о ненападении. Варшава явно недооценивала угрозу со стороны нацистской Германии и переоценивала собственные силы. Возможный союз с Чехословакией не входил в число приоритетов Бека – хотя объединение военного и экономического потенциала двух стран могло бы создать серьезное препятствие на пути немецкой агрессии.
В сентябре 1938 года, в разгар конфликта с Германией из-за Судетской области, начальник генштаба чехословацкой армии генерал Крейчи сообщал президенту Бенешу: «В соответствии с политическими директивами наши военные планы основываются на предположении, что Польша сохранит нейтралитет... В связи с этим никаких мер по отражению возможных акций польской армии не принимается». Бенеш срочно написал примирительное письмо польскому президенту Мосцицкому, фактически обещая пересмотреть договор 1920 года о Тешине, если Польша останется в стороне от чехословацко-немецкого конфликта. Но в Варшаве решили иначе. Известна фраза, оброненная в эти дни министром Беком: «Гитлер обещает больше». 30 сентября 1938 года Варшава предъявила Праге ультиматум, требуя вывода всех войск и полиции из Заолзья – так в Польше называли расположенную за рекой Олзой часть Тешинской области, где преобладало польское население. Чехословакии, сломленной Мюнхенским договором, пришлось подчиниться – в условиях хаоса, последовавшего за отторжением Судет, война из-за Тешина была бы безнадежным предприятием.
Всего год спустя взаимные претензии чехов и поляков уже не имели никакого смысла: на карте Европы не осталось ни Чехословакии, ни Польши. Эмигрантские правительства обеих стран обосновались в Лондоне, координируя усилия тех своих соотечественников, кто хотел продолжать борьбу с нацизмом. Между президентом Бенешем и польским премьер-министром генералом Сикорским были установлены тесные контакты. Касаясь проблемы Тешина, Владислав Сикорский заявил, что считает ее следствием «двух ошибок – чешской 1918 года и польской 1938 года». Тем не менее отказываться от претензий на большую часть Тешинской области польская сторона не спешила.

Переговоры между Бенешем и Сикорским привели к возникновению планов создания после войны польско-чехословацкой конфедерации. Оба лидера считали, что тесный военно-политический и экономический союз двух стран станет основой системы безопасности Центральной Европы. Президент Бенеш заявил в интервью польскому публицисту Ксаверию Прушиньскому: «Ни один из наших народов не продержится без помощи другого. Вместе мы должны создать блок. В него мы могли бы пригласить и другие братские народы, чтобы образовать единое целое, способное сопротивляться агрессии..., чтобы народы могли свободно развиваться, а плоды нашего труда были наконец защищены от исторических катастроф».
Руководство СССР, вступившего к тому времени в войну с Германией, однако, придерживалось иного мнения на сей счет. Москва в августе 1942 года выразила чехословацкому руководству недовольство планами создания конфедерации с Польшей. Очевидно, для СССР, уже задумывавшегося о создании сферы своего влияния в Центральной Европе, было невыгодно какое-либо объединение стран этого региона без участия Кремля. Последующие события привели к окончательному крушению планов чехословацкого-польского союза. В 1943 году, после того, как немецкие оккупационные власти обнаружили в Катыни под Смоленском захоронения польских офицеров, расстрелянных тремя годами раньше советским НКВД, отношения между СССР и эмигрантским правительством Польши были разорваны. В том же году в авиакатастрофе погиб польский премьер Сикорский. Его преемник Станислав Миколайчик не обладал ни волей, ни авторитетом покойного генерала. К тому же польское правительство требовало от Москвы сохранения довоенных восточных границ Польши (включавших запад нынешней Белоруссии и Украины), и добивалось от Чехословакии поддержки этого требования.

Прагматичный Бенеш, однако, понимал: ход войны ведет к тому, что освобождать Центральную Европу будут советские войска, а не западные союзники. Последовательно антисоветская позиция, занятая поляками, казалась ему неразумной. К тому же чехословацкий президент питал иллюзии относительно возможной демократизации сталинского режима. Всё это привело Бенеша к заключению в 1943 году договора о дружбе с Советским Союзом, а затем – к передаче СССР Подкарпатской Руси (ныне Закарпатская область Украины). Наконец, под давлением Москвы Чехословакия разорвала отношения с лондонским правительством Польши и признала просоветское правительство, созданное к тому времени в Люблине. Современный историк Ян Куклик так оценивает эти шаги чехословацкого президента: «Во время Второй мировой войны Бенеш совершил немало ошибок, за которые его стоит критиковать. Тем не менее, он преуспел в достижении своей главной цели – воссоздании Чехословакии». Лидерам Польши, как лондонским, так и люблинским, не удалось в полной мере добиться аналогичного успеха: послевоенные границы этой страны заметно отличались от довоенных, на сохранении которых так настаивало большинство польских политиков.
После войны территориальный спор между Польшей и Чехословакией разгорелся с новой силой. Обстановка в Тешинской области в первые месяцы после освобождения от нацистов была весьма напряженной. СССР не был заинтересован в трениях между странами, которые рассматривал как своих сателлитов, – несмотря на то, что в первые послевоенные годы правительства Чехословакии и Польши еще не были чисто коммунистическими. Советские представители буквально усадили чехов и поляков за стол переговоров, результатом которых в 1947 году стал договор о дружбе и взаимопомощи между двумя странами. Чехословакии удалось добиться сохранения – с минимальными изменениями – границы, существовавшей до польского ультиматума 1938 года. Вот как оценивал этот договор министр иностранных дел Чехословакии Ян Масарик, выступая в парламенте:

«Мы подписали договор с Польшей. Это, дамы и господа, договор чрезвычайной важности. Тем самым замкнулся круг, дающий нам возможность полноценного сотрудничества. Мы теперь, можно сказать, пасемся на одной лужайке, одной славянской лужайке. А теперь хотел бы вас кое о чем попросить. Будем сдержанными в своих заявлениях. Не будем возвращаться к проблемам, которые в прошлом мешали добрым отношениям между нами и Польшей. Мы хотим и должны обо всем договориться».
Окончательно территориальный спор Чехословакии и Польши был урегулирован договором о демаркации государственной границы, подписанным в Варшаве 13 июня 1958 года. Тем не менее отзвуки былого конфликта ощущались еще долго. В августе 1968-го коммунистическая Польша под давлением СССР приняла участие во вторжении войск Варшавского договора в Чехословакию. Характерно, что при планировании операции вступление польских войск в Тешинскую область не было предусмотрено, чтобы не раздувать старые споры. Тем не менее в регионе было отмечено несколько инцидентов на национальной почве с участием представителей польского меньшинства. Однако в самой Польше, где с надеждой смотрели на реформы «пражской весны», вторжение в Чехословакию было крайне непопулярным. Много лет спустя в интервью чешскому телевидению тогдашний министр обороны, позднее – последний коммунистический президент Польши генерал Войцех Ярузельский выразил сожаление в связи с тогдашними событиями и принес извинения чешскому и словацкому народам:
«Я понимаю, что это было крайне порочное решение. Если я могу принести извинения, то хотел бы сказать: прошу прощения, мне очень жаль случившегося».
Польско-чешские отношения той эпохи, однако, не исчерпывались взаимными трениями. В 70-е – 80-е годы были установлены контакты между польским и чехословацким диссидентским движением. Пример антикоммунистического профсоюза «Солидарность», поддержанного миллионами поляков, вдохновлял тех в Чехословакии, кто надеялся на скорое падение коммунистического режима в своей стране. Убедительная победа «Солидарности» на первых частично свободных выборах в Польше летом 1989 года в какой-то мере стимулировала в чешском обществе те процессы, которые в ноябре того же года привели к победе «бархатной революции». Неудивительно, что в 1990 году новый президент Чехословакии, недавний диссидент Вацлав Гавел посетил Польшу. Вот что в те дни говорили жители Варшавы в интервью чехословацкому радио:
Памятник польским легионерам Памятник польским легионерам
«Ну, наверное, где-то каждый второй поляк знает, кто такой Вацлав Гавел. Дело ведь в том, что в Польше он долгое время не был широко известен, потому что был просто запрещен. Но если сейчас в таких странах, как Польша и Чехословакия, наконец пришли к власти люди, которым доверяет народ, это самое главное».
После падения коммунистических режимов обе страны взяли курс на европейскую интеграцию, не забывая, однако, и о региональном сотрудничестве. В начале 90-х была создана так называемая «Вышеградская четверка», объединяющая Польшу, Венгрию, Чехию и Словакию. Весной 1999 года Польша и Чешская республика одновременно вступили в НАТО, а в мае 2004 года – в Европейский союз. Можно сказать, что представления наиболее дальновидных чешских и польских деятелей прошлого, мечтавших о сотрудничестве двух народов на демократической основе, оказались реализованы. Правда, время от времени память о прежних трениях дает о себе знать. Так, в прошлом году неоднозначную реакцию у некоторых чешских политиков вызвало открытие в польской части города Тешин восстановленного памятника польским легионерам. Но речь, скорее всего, идет не более чем о догорающих угольках костра взаимного недоверия, который, как надеется большинство людей по обе стороны чешско-польской границы, уже никогда не разгорится.