Екатерина Моринго: «…Моя мама пообещала Саглицам помогать материально в моем воспитании. Но это было только обещание. Сама же мать внезапно пропала»
Семья. Что может быть для человека дороже?... Теплом, хорошим словом, искренней улыбкой нас всегда встречает отчий дом. Здесь ожидают тебя с любовью, лаской, беспокойством. А провожают в дорогу, на учебу, на работу с добрым, искренним словом!
Мама, папа, дети – это украинская семья вчера, сегодня, завтра. Она имеет начало из далеких прошлых веков. Также много семей – продолжается из тяжелых лет ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (ВОВ). В 1940 -1941 гг. семьями были заполнены села, города, и что там говорить, – вся страна! Но тяжелые 1941-1945 годы свидетельствуют, что война забрала миллионы людей, которые оставили десятки миллионов сирот и полусирот. Этих детей война разлучила с семьями.
Уже прошло немало лет, как закончилась ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. Но много детей, которые остались в годы войны без родителей, без семьи, и поныне продолжают искать своих родных.
Екатерина Петровна Моринго, которая родилась 20 февраля 1940 года в городе Мукачево, в годы ВОВ потеряла свою семью. Из 1956 года госпожа Екатерина ищет своих родных. Она выросла и воспитывалась в нескольких детских домах Закарпатья.
Сегодня Екатерина Петровна проживает в г. Караганда (Республика Казахстан). Более подробно о себе, о поиске своей семьи Екатерина Моринго, гостья из Караганды, рассказала журналистам в пресс-центре газеты «Закарпатская правда».
− Детский дом?.. Знаю, что мы были детьми то ли войны, то ли еще какой-то несправедливости к нашим родителям, в результате чего и страдали. Страдали, потому что были лишены родительской опеки. Но я благодарна тому времени, в которое мы воспитывались в государственном учреждении, а именно, в детском доме Мукачево и города Виноградово. Скажу, что в те годы, действительно делали все, чтобы мы, дети-сироты и полусироты, были одеты, обуты, накормлены. Тогда Советская власть боролась за каждого ребенка, лишенного войной родителей. Мы, теперь уже старшее поколение, с достоинством оцениваем ту заботу, которая легла на плечи наших воспитателей, учителей и всего обслуживающего персонала. Спасибо всем, кто в это трудное время был с нами и заботился о нас. Низкий Вам поклон.
Говорить можно о многом, но начну я с того, что я была воспитанницей Мукачевского детского дома. В каком году меня туда привезли – не знаю. Помню только, что с малых лет. По-моему, нас, детей, туда доставили с Ужгородского детского приюта. Но как я туда попала − для меня это остается и по сегодняшний день большой загадкой. Ведь тогда все держали в секрете от детей, и мы не имели права искать своих родителей. Моя фамилия Моринго была дана мне в детском доме. Помню, что летом в 1950 году нас выстроили перед детским домом и начали определять возраст. Я, чтобы казаться старше, стала на цыпочки, и когда дошла до меня очередь сказала строгому мужчине, который смотрел на меня, что мне 10 лет. Так мне и записали: год рождения − 1940.
Насчет фамилии и отчества − расскажу Вам вот такую историю.
В Ужгороде, не далеко от реки Уж, была, а возможно есть и сегодня еще, церковь. Так в той церкви, если мне не изменяет память, я находилась не долго, а точнее − до того времени, пока меня не увезли в Мукачево. Мне кажется, что при этой церкви и был детский приют. А туда меня «сдала» женщина по фамилии Саглица. У нее были дети: Иван, Маргарита и Петро. К Саглицам я попала от другой молодой женщины. Она отдала меня в эту семью совсем маленькой. Моя «мама» пообещала Саглицам помогать материально в моем воспитании. Но это было только обещание. Сама же «мать» внезапно пропала. В той семье я жила недолго. Эту историю мне рассказывали те самые Саглицы.
После окончания средней школы (семилетки) меня отправили из детского дома Виноградова во Львов − учиться в РУ-2 на полиграфиста. В то время у них были подлинные документы с моими данными. В те годы я также впервые узнала, что родилась я не в Мукачеве, а в Ужгороде…
Хочу добавить, так как в моей памяти остались имя Маргарита, Иван и Петр, и я слышала, что у детей есть имя, фамилия и отчество, то я и решила, что моя фамилия − Маргарита, имя − Катя, а отчество − Петровна. Но видимо, кому-то из руководства нашего Мукаческого детского дома не понравилось, что моя фамилия не так звучит и мне ее просто заменили на Моринго. Я даже не знаю: откуда эта фамилия у меня и чья она.
В 1956 году, уже учась в РУ-2 г. Львова, я нашла семью с этими детьми – Петей, Иваном и Маргаритой и они мне сказали, что моя фамилия была другая, когда они меня отдавали в Ужгородский приют. Им неизвестно, откуда у меня фамилия Моринго. А они отдали меня в приют потому, что им, в эти холодные и голодные годы самим нечего было кушать.
Уважаемые журналисты прошу вас помочь мне найти мою семью.
Может быть, хоть сейчас я смогу с вашей помощью отыскать своих родственников. Должны же быть хоть какие-то следы из моего детства. Может быть, в Ужгородский приют кто-то обращался и искал меня. А я как уехала в те далекие прошлые годы в Казахстан по комсомольской путевке, так и забросила все поиски, не надеясь уже ни на что, − говорит госпожа Екатерина.
В Караганде Екатерина Петровна и осталась – вышла замуж, родила и воспитала 5 детей, имеет 11 внуков, 8 правнуков. Радуется, что у нее большая дружная семья, но не оставляет надежду найти свои корни.
Екатерина Моринго больше 12 лет писала в программу «Жди меня» – ни одного результата.
− А в 2010 году я купила компьютер, научилась с ним работать и случайно нашла в Интернете статью «Дети войны Закарпатья». В ней рассказывалось, что в августе 1944 года, отступая, немцы оставили 186 детей на станции в Ужгороде. Монашки из Домбоки и Червенева подобрали их и некоторое время удерживали. И девочка на фото на руках у солдата, казалось, такая похожая на меня! Я думаю, что возможно и я из этой группы детей?...
С тех пор, как я прочитала эту публикацию, то твердо решила снова ехать на Закарпатье. В прошлом году приезжала, надеялась, что в монастыре сохранились какие-то документы. Однако монашки сказали, что никаких списков тогда не вели. Но у меня есть ответ из ужгородского архива, что маленьких детей раздавали в семьи и, возможно, именно так, я попала к Саглицам. Сейчас трудно что-то об этом сказать. Нужны документы -подтверждение.
Теперь я опять к ним наведалась. К сожалению, старшее поколение Саглиц уже поумирало, и внучки помнят, что бабушка рассказывала, как в войну кормили сироток, и что таких детей по городу было много», – со слезами на глазах говорит Екатерина Петровна Моринго.
Единственная надежда у нее – на читателей и журналистов. Расспросите, пожалуйста, тех, кто вспоминает 1941 – 1945 годы. Может, кто-то знает о фактах перевозки детей немцами, конкретно об упомянутой группе или просто помнит маленькую девочку Катю, которая в годы войны осталась без родителей. Если есть хоть какие-то зацепки – пишите непосредственно Екатерине Моринго по электронному адресу: [email protected] или звоните по телефону в редакцию газеты за номером 42-41-90.
− Дорогие журналисты, я прошу Вас, давайте вместе сдвинем с мертвой точки мои затянувшиеся поиски родственников. Ведь с 1956 года я пытаюсь найти следы моей семьи, но все безрезультатно. Я верю, что с Вашей помощью я найду своих родных. Мои дети и внуки также очень на наши с Вами розыски моей семьи возлагают большую надежду. Поймите меня правильно, что жить всю жизнь одной, без каких либо родственных отношений, без всякой помощи, без родителей, без братьев и сестер – это очень тяжело, − говорит госпожа Екатерина.
Т. Горянка
UA-Reporter.com