Вышла в свет книга про лихие девяностые: "Любовь и ненависть в Ужгороде"

На «Книжном Арсенале» Белей представил свою первую книгу репортажей — «Лихие девяностые. Любовь и ненависть в Ужгороде». Написанная в прошлом году, она вышла недавно в издательстве «Темпора».

«Я долго сомневался в правдивости фразы Теодора Адорно, что после Аушвица поэзия невозможна, — писал в своей колонке поэт, эссеист и репортажист Лесь Белей еще в начале марта. — Думал, что этот тезис слишком пафосный и гиперболизированный, однако после трагических событий в Киеве понял ее механику... Когда стражи порядка сменили резиновые пули на боевые, единственное, что смог противопоставить, — это книги в нагрудных карманах куртки». Чтобы не зацепило. Лесь Белей «защищался» от пуль — книгами. Сам говорит, что это не имеет метафорического значения: просто толстый слой бумаги может спасти от малокалиберного оружия.

Автор выбрал именно этот город, ведь там родился и вырос. Сам учился в Ужгородском и Вроцлавском университетах, защитил диссертацию о языковом ландшафте, является автором двух сборников поэзии — «Son et Lumiere. Листи без відповіді» и «Дзеркальний куб».

— Твоя книга называется «Ліхіє дев’яності. Любов і ненависть в Ужгороді». Это где-то период твоего детства-юношества. Какие у тебя воспоминания из того времени?

— Только первая часть книги посвящена детству в девяностых. Это мои личные впечатления, а также моего поколения в целом. Есть другой раздел о молодости в девяностых: о студенчестве, субкультурах, способах зарабатывания денег в условиях дефицита, трансформационных переменах, возникновении рекета, о том, как выглядит именно закарпатский рекет, о криминальных авторитетах, самых важных людях города и о конкурсах красоты, которые тогда возникли.

Это целый континент историй, период абсолютного изменения государства и системы: открытие границ и появление благ западной цивилизации, которые абсолютно перевернули сознание, возникновение нормальной музыки, украинской в частности (как, скажем, программа «Территория А»). В Ужгороде, поскольку это пограничный город, все было завязано на контрабанде. Чем отличалось детство в Ужгороде? Сладости были словацкими и венгерскими.

— Твоя последняя поэтическая книга вышла два года назад. С того времени ты больше занимаешься репортажами. Почему сделал такой поворот?

— Так получилось, что я курирую несколько переводных проектов репортажной литературы, а также конкурс художественных репортажей «Самовидець». Мне кажется, что в Украине это абсолютная лакуна. У нас есть очень классная поэзия, иногда попадается неплохая проза, а вот репортажей у украинских авторов почти нет. Поэтому, собственно, издательство «Темпора» старается как-то запустить этот процесс. Я в этой теме варюсь, вот и решил сам что-то написать.

— Что, на твой взгляд, является козырем украинского репортажа и чего ему не хватает?

— Козырем украинского репортажа является непаханое поле тем. Просто выйдя из подъезда, можно уже найти собеседника и какую-то интересную историю. Все остальное — проблемы. Например, украинские издания в основном не публикуют репортажи. Иногда кто-то что-то пробует, но это совсем не так, как, например, в Польше, где Gazeta Wyborcza имеет свою школу таких авторов, как Анна Кралль, Мариуш Щигел, Витольд Шабловский, Яцек Гуго-Бадер или Кшиштоф Варга.

— Равняешься ли сам на кого-то в репортаже?

— Любые качественные тексты меня вдохновляют. Это и Новая журналистика в США 60-х годов, и Гантер Томпсон, и Том Вулф, и все-все из этого поколения. Если говорить о моей книге о 90-х в Ужгороде, то меня вдохновил Мариуш Щигел книгой «Воскресенье, которое произошло в среду». Это его сборник репортажей о 90-х в Польше. Прочитав его и отредактировав украинский перевод, я подумал, что украинские 90-е — это вообще «континент». Он осмыслен в художественной литературе: скажем, чего стоят бывальщины о 90-х Донбасса и Харькова Сергея Жадана, 90-е Запорожья описал Павел Вольвач, а Юрий Андрухович — 90-е Галичины. Это все художественное осмысление, а вот репортажного осмысления у нас еще не было. Тема этого периода интересна читателям. Знаю, что издательство уже договорилось с авторами продолжить проект, в частности, о Сумах — с Владиславом Ивченко и о Донецке — с Денисом Казанским.

— Кого из современных зарубежных и украинских репортажистов считаешь наиболее новаторскими?

— Мне нравятся эксперименты Витека Шабловского. Его последняя книга «Наша маленькая ПНР» — о том, как они с женой решили реконструировать быт Польской Народной Республики 1981 года («День», интервью с Витольдом Шабловским в №229 от 12 декабря 2013 года). Это интересный эксперимент и очень интересная книга. Из украинских авторов, как по мне, необычные репортажи создает Олег Криштопа. Вообще за победителей «Самовидця» мне очень приятно. Первый выпуск конкурса — это Олег Криштопа, Наталья Гуменюк и Денис Казанский. В этом же году появились совершенно новые имена. Ирина Гищук получила первое место. Она написала качественный репортаж о работе туристического гида. Конечно, хотелось бы, чтобы этого всего было больше. Последний конкурс, мне кажется, не очень удался в связи с тем, что началась революция. Как это у нас обычно бывает, участники намеревались подавать тексты в последний день, а тогда уже революция шла вовсю. Хоть тема была очень благодарная — о трудовой деятельности украинцев. Но даже несмотря на эти экстремальные условия, десятка все равно получилась очень неплохая.

— Прибегал ли ты к каким-то экспериментам, чтобы получить необычную информацию?

— Самое большое наказание для репортажиста — это барьер с человеком, с которым ты говоришь. К этому можно по-разному подходить. Вот когда я собирал информацию для последнего проекта, над которым работаю (это книга в соавторстве с Лукашем Сатурчаком об украинско-польских отношениях), то говорил с очень многими людьми и убедился, что порой найти контакт с собеседником очень трудно. Тем более что люди, когда видят перед собой включенный диктофон, пугаются, для многих — это стресс. А потом мне Лукаш открыл «секрет», что лучше диктофон держать в кармане. Ведь и так часто сохраняется анонимность — имена меняются и так далее. Что касается экспериментов — то пока я занимаюсь классической репортажистикой.

— Были ли у тебя намерения писать репортажи о Майдане?

— Я был слишком близко к этим событиям, а репортажист должен находиться на определенном расстоянии, держать дистанцию относительно того, о чем пишет. То, о чем ты пишешь, не должно касаться тебя лично.

— Как думаешь, какие перемены для книжного рынка принесет революция?

— Я очень надеюсь, что у нас появятся новые имена, новое поколение Ремарка, Селина, Гашека. Это моя мечта. Я очень надеюсь, что тем, кто бросал «коктейли Молотова» и на передовой ходил между пулями, будет что сказать.

Олеся ЯРЕМЧУК, «День»
Газета: №82, (2014)