В.Жердицкий: “Я намерен восстанавливать свой бизнес”

1 февраля из Германии в Украину после более чем четырехлетнего отсутствия возвратился бывший народный депутат и глава Градобанка Виктор Жердицкий. 11 октября 2000 г. г-н Жердицкий был арестован в Ганновере по обвинению в нецелевом использовании средств, выделенных немецким правительством для выплат компенсаций украинским жертвам нацизма. В прошлом году суд Гильдесхайма (земля Нижняя Саксония) осудил Виктора Жердицкого к 5 годам и 10 месяцам тюремного заключения, признав его и бывшего руководителя НАК “Нафтогаз України” Игоря Диденко виновными в незаконном инвестировании средств в немецкую цементную фирму. На второй день после возвращения в Украину Виктор Жердицкий дал интервью БИЗНЕСу.

Виктор Жердицкий

— Можете ли вы охарактеризовать свое нынешнее процессуальное положение в Украине, учитывая, что вас осудили в другом государстве?



— Суд состоялся, приговор оглашен. Приговор устный, поскольку в соответствии с процессуальным законодательством Германии текст приговора может изготовляться в течение почти девяти месяцев. Таким образом, только в марте этого года я буду иметь на руках письменный приговор, на который будет подана апелляция. На подготовку апелляции к слушанию уйдет еще шесть-семь месяцев, и только после этого Верховный Суд сможет принять какое-то решение. Так что в законную силу приговор не вступил, я считаюсь невиновным, и вообще пока неизвестно, чем все это закончится.

Поскольку я отбыл две трети срока, то в соответствии с немецкими законами был освобожден от дальнейшего отбытия наказания и 1 февраля вернулся в Украину. Насколько мне известно из сообщений в прессе, ранее в Украину вернулся и проходивший вместе со мной по одному делу Игорь Диденко, осужденный к 4 годам и 3 месяцам заключения.



— Вынесенный приговор касается обвинений в нецелевом использовании средств, выделенных правительством Германии для компенсации жертвам нацизма в Украине? Точнее, речь шла о DM4 млн.



— Поначалу, с подачи Генеральной прокуратуры Украины, речь шла о нецелевом использовании вообще всех денег, выделенных для выплаты компенсации остарбайтерам через фонд “Взаимопонимание и примирение”. Это была единственная привязка, дающая основание немецкому суду рассматривать деятельность украинского банка, которая велась на территории Украины. Но когда после двухлетнего судебного разбирательства было установлено, что никаких нарушений по операциям с деньгами остарбайтеров Градобанк не допускал и никаких долгов перед фондом “Взаимопонимание и примирение” не имеет, обвинение по этим эпизодам было снято. Осталось только обвинение, согласно которому Градобанк якобы понес убытки вследствие выдачи кредита в размере DM4 млн украинскому предприятию “Хорда”.



— Давайте вернемся к событиями 1995 года, когда Градобанк и фонд “Взаимопонимание и примирение” с согласия тогдашнего вице-премьер-министра Виктора Пинзеника подписали трастовый договор, в соответствии с которым Фонд передавал средства, выделенные на выплаты украинским жертвам нацизма, в доверительное управление. Градобанк обязался передать деньги на хранение в перворазрядный иностранный банк, а на самом деле использовал их для коммерческого кредитования украинских предприятий, в частности, имеющих отношение к бывшему главе “Нафтогазу України” Игорю Диденко. Во всяком случае, такая версия обвинения неоднократно озвучивалась.



— Это не соответствует действительности. Всего через Градобанк прошло DM240 млн, принадлежащих Фонду. Сначала было подписано генеральное соглашение, согласно которому банк обязывался лишь осуществлять расчетно-кассовое обслуживание Фонда. Однако впоследствии, когда Фонд столкнулся с проблемой нехватки средств на содержание собственного аппарата, он изменил условия сотрудничества с банками (а Фонд хранил деньги не только в Градобанке) и часть средств положил на депозит. В соответствии с новым соглашением мы имели право использовать эти средства в коммерческом обороте, что отвечало нашей уставной деятельности, с выплатой Фонду соответствующих процентов.

Все свои обязательства перед Фондом мы выполняли надлежащим образом, никаких проблем не возникало до тех пор, пока не началось наступление на банк, целью которого было довести Градобанк до банкротства. Для банка начались тяжелые времена, были заморожены активы, вследствие чего обязательства перед клиентами банк выполнял хотя и в полном объеме, однако с задержками. В частности, задерживались и платежи фонда “Взаимопонимание и примирение”. Тогда прокуратура по этому факту возбудила уголовное дело, а меня в марте 1997 года арестовали.



— Это произошло после того, как по решению Высшего арбитражного суда Украины с корсчета Градобанка были списаны 8 млн грн. в пользу рыбопромышленного объединения “Антарктика”?



— Списано на самом деле было меньше. Однако история с “Антарктикой” иллюстрирует, какими методами боролись с банком конкуренты. Лишь впоследствии мы узнали, что все это было сделано в рамках общего плана остановки деятельности Градобанка, который владел акциями Николаевского цементного завода.



— Если называть вещи своими именами, то вы связываете проблемы банка и свой арест в марте 1997 года с происками французской фирмы “Лафарж”?



— Не только “Лафарж”, а всего транснационального цементного картеля, куда помимо “Лафарж” входят немецкие компании “Дикергофф”, “Хайдельберг” и другие. Еще в 1998 году Временная следственная комиссия Верховной Рады Украины, созданная для проверки фактов нарушений прав украинских акционеров ОАО “Николаевцемент”, пришла к выводу, что главным лоббистом транснационального картеля был президент Франции Жак Ширак. А основные события вокруг ОАО “Николаевцемент”, в частности мой первый арест, развернулись после официального визита во Францию Президента Украины Л.Кучмы 30-31 января 1997 года.

Во время переговоров между Леонидом Кучмой, Жаком Шираком, руководством банка “Креди Комерсиаль де Франс” и компании “Лафарж” была достигнута договоренность об участии “Лафарж” в приватизации Николаевского цементного завода. Для реализации этих договоренностей было издано секретное поручение премьер-министра Украины Павла Лазаренко целому ряду министерств и ведомств. А поскольку акции на тот момент принадлежали украинским предприятиям, находились в залоге в Градобанке и никто их не собирался отдавать, началась кампания по уничтожению Градобанка, имевшего на то время уставный капитал в размере $56 млн и репутацию одного из самых надежных финансовых учреждений Украины, подтвержденную международным аудитом.



— Кстати, об аудите. Вот ведь странная закономерность: из пяти украинских банков, которые в 1996 году прошли международный аудит в “Делойт энд Туш” (“Инко”, “Украина”, “Відродження”, Градобанк и ПриватБанк), четыре до настоящих дней не дожили — пали смертью храбрых в финансовых битвах. В чем причина — в качестве аудита или все-таки в особенностях украинского бизнеса?



— Не нужно смотреть на Запад глазами идеалиста. Запад — это, прежде всего, жесткая борьба за место по солнцем, а западные фирмы работают по тем правилам, действовать по которым им позволяют на той или иной территории.

Компания “Делойт энд Туш”, проводившая аудит Градобанка в 1996 году, затянула сроки проверки на 4-5 месяцев по сравнению с обычными. Оказывается, аудиторы проводили не предусмотренное программой проверки исследование системы собственности, системы принятия решений и системы влияния в Градобанке — чтобы установить ключевые точки, организации и должностных лиц, на которые нужно нажать для получения необходимого результата. Когда мы это увидели, то поняли, что “Делойт энд Туш” работает в чьих-то интересах. Параллельно “Лафарж” начала давить на украинские правительственные структуры, желая получить акции Николаевского цементного завода. И только после этого мы узнали, что компании “Лафарж” и “Делойт энд Туш” связывают многолетние партнерские отношения, а “Делойт энд Туш” является официальным аудитором местных предприятий компании “Лафарж” по всему миру.



— Коль скоро речь идет о таких серьезных обвинениях, хотелось бы услышать фамилии тех, кто, по вашему мнению, разрушал Градобанк.



— Цементный картель смог завоевывать позиции в Украине и бороться с Градобанком потому, что имел серьезную поддержку в лице бывшего Президента Украины Леонида Кучмы, глав его Администрации и бывшего премьер-министра Павла Лазаренко. А непосредственно координировал работу различных украинских служб, направленную на разрушение Градобанка, тогдашний вице-премьер Сергей Тигипко.



— Который впоследствии получил из рук Жака Ширака Орден Почетного легиона…



— Этот орден Сергей Леонидович получил за способствование ино­странной экономической интервенции в Украину. Более того, ко мне дважды приходил представитель фирмы “Лафарж”, работавший тогда в банке “Креди Комерсиаль де Франс”, Лореаль Вивиани и говорил: “Если вы отдадите “Лафарж” акции Николаевского цементного завода, пресс с банка будет снят, а все уголовные дела — закрыты”. Я разговаривать на эту тему отказался, вскоре после первого ареста вышел на свободу и был избран народным депутатом Украины. Однако после нескольких лет борьбы и развала Градобанка “Лафарж” в 1999 году все-таки стала владельцем контрольного пакета акций “Николаевцемента”, не заплатив за это ни копейки. А в 2000 году точно по такому же сценарию компания “Дикергофф” стала основным акционером Здолбуновского цементно-шиферного комбината.



— Так все-таки, какова судьба денег остарбайтеров? Тем более что на кор­счете деньги точно “не пахнут”, и разобраться, чьи средства списываются или с какого именно депозита выдается кредит, невозможно в принципе.



— Хочу еще раз подчеркнуть, что фонду “Взаимопонимание и примирение” на сегодняшний день мы ничего не должны и выполнили свои обязательства в полном объеме.



— В частности, путем частичной уступки долга почившему в бозе банку “Украина”, который погашал задолженность перед Фондом за счет прибыли, полученной от операций с ОВГЗ?



— Нацбанк не мог спокойно наблюдать за тем, как гибнет Градобанк — один из крупнейших украинских банков, и помогал нам, насколько мог. Действительно, часть нашей задолженности перед Фондом взял на себя банк “Украина”, с которым мы рассчитались долгосрочными активами. Нацбанк разработал очень грамотную схему, в соответствии с которой банк “Украина” получил необходимые ресурсы и приобрел облигации внутреннего государственного займа, которые свободно продавались на рынке, а прибыль по облигациям направил на погашение задолженности Градобанка перед Фондом. После погашения облигаций деньги были возвращены в Нацбанк, а Градобанк рассчитался с “Украиной” безналичными активами. Таким образом были выполнены все обязательства перед фондом “Взаимопонимание и примирение”, в том числе выплачены все предусмотренные проценты.



— Тем не менее против вас было возбуждено уголовное дело по ст.266 УК Германии по обвинению в нецелевом использовании вверенных средств и имущества.



— Поскольку нужно было пояснять причину моего пребывания в тюрьме, было выдвинуто новое обвинение: Градобанк якобы причинил сам себе ущерб, выдав кредит в размере DM4 млн другому украинскому предприятию — ООО “Хорда”, одним из учредителей которого является Игорь Диденко. Последний был также осужден, несмотря на то что взаимоотношения двух украинских резидентов не относятся к юрисдикции немецкого суда. К тому же этот кредит был возвращен с опозданием, если не ошибаюсь, всего на две недели. Однако при чем тут деньги остарбайтеров и немецкое правосудие? Надеюсь, что при рассмотрении апелляции приговор будет отменен как явно незаконный.



— Однако в Германии вам было выдвинуто еще одно обвинение — в давлении на свидетелей. Именно по этой причине Игорь Диденко был выпущен на свободу немедленно после оглашения приговора, как отбывший две трети наказания, а вы продолжали оставаться под стражей.



— Суду не понравилось, что свидетели со стороны защиты опровергали показания свидетелей со стороны обвинения. Поэтому мои свидетели, подтверждавшие, что “Хорда” давным-давно вернула полученный от Градобанка кредит, были объявлены лжесвидетелями. Впрочем, это неудивительно, ибо в противном случае даже по этому единственному эпизоду обвинения пришлось бы выносить оправдательный приговор и компенсировать мне четырехлетнее незаконное пребывание в немецкой тюрьме.



— Так случилось, что ваше возвращение в Украину произошло через неделю после инаугурации нового Президента. Это случайность или все-таки имеется какая-то зависимость между сменой власти в Украине и вашим освобождением?



— Это чистая случайность. О том, что я могу вернуться в Украину 1 февраля 2005 года, мне сообщили еще в августе 2004 года, когда не было известно, кто именно станет новым украинским президентом. Поэтому все слухи, что якобы я вернулся в Украину лишь по причине прихода к власти бывшей оппозиции, совершенно беспочвенны. Я вернулся к себе на Родину. Хотя тот же бывший глава Администрации Президента Кучмы Виктор Медведчук во время минувшей избирательной кампании неоднократно пытался связать Градобанк с оппозицией, чтобы провести такую фальшивую линию: Жердицкий якобы причастен к исчезновению денег остарбайтеров, а оппозиция — к сотрудничеству с Жердицким, а следовательно, к исчезновению этих денег. Однако делалось это исключительно для того, чтобы обеспечить кандидата от власти политическим компроматом в отношении своего соперника на президентских выборах-2004.



— Помилосердствуйте, но ведь ваши добрые отношения с “Нашей Украиной” — не секрет. Во всяком случае, с той ее частью, которая группируется вокруг Виктора Пинзеника. А Игорь Диденко, помнится, даже баллотировался в народные депутаты от возглавляемой Пинзеником Партии “Реформы и порядок”.



— Если бы у меня вообще не было отношений с бывшей оппозицией, то те люди, которые прорабатывали тактику проведения недавней избирательной кампании кандидата от власти, не пытались бы связать проблемы Градобанка и уголовное дело против меня с лидерами оппозиции. Естественно, что мы дружили. Дружили, так сказать, по-деловому, имели общее видение развития Украины и общее видение проблем практически со всеми оппозиционными лидерами, за исключением, пожалуй, коммунистов и так называемых “прогрессивных социалистов”.



— А что значит “дружили по-деловому”? Признайтесь, Градобанк финансировал оппозицию?



— Градобанк никогда не финансировал конкретные партии или конкретные оппозиционные течения. Градобанк финансировал то, что имело отношение к развитию экономики, развитию политики, — в то время, когда мы могли это делать финансово. Отдельные мероприятия оппозиционных партий мы действительно финансировали, но не потому, что они были оппозиционными, а потому, что они несли рациональное начало, которое необходимо было заложить в основу построения нашего государства. Мы сотрудничали с партиями, представлявшими тогда весь, так сказать, спектр демократических сил, исповедующих принципы рыночной экономики. Это были и РУХ, и Партия “Реформы и порядок”. Однако такого, что мы финансировали какую-то конкретную партию, не было.



— Тогда позвольте спросить напрямую: правда, что вы приходитесь кумом Виктору Ющенко?



— Буквально вчера (смеется), как только я сошел с трапа самолета, вернувшись в Украину после четырехлетнего отсутствия, узнал, что являюсь кумом и чуть ли не близким родственником нового украинского Президента. До вчерашнего дня я ни о чем таком даже не подозревал.



— И с братом Президента, Петром Андреевичем, вы тоже никогда не имели никаких деловых отношений?



— Ни Градобанк, ни я лично никакого общего бизнеса с родственниками Виктора Ющенко никогда не имели. Более того, насколько я помню, брат нынешнего Президента, точнее, фирма, в которой он работал, несколько раз обращалась в Градобанк с просьбой о выдаче кредита, но мы отказывали. Подробностей я сейчас уже не помню, однако могу заверить, что никаких деловых отношений у нас не было (смеется). Так что, давайте, выкладывайте все ваши “жареные вопросы”, что там еще про меня говорят?



— Говорят, что ваша супруга — племянница покойного председателя правления банка “Украина” и председателя Национального банка Вадима Гетьмана. Врут ведь, поди.



— Чья жена — моя?.. Ничего подобного… А, понимаю, откуда все эти сплетни. Родители моей жены, как и сама она, родом с Черкасщины, и Вадим Гетьман тоже имел черкасские корни, вот кто-то и попытался связать. Однако это черный пиар в чистом виде. Это все из той же серии, что и слухи о том, что я якобы намерен занять кресло министра финансов в новом правительстве. Тут и комментировать нечего.



— Тем не менее вы наверняка хорошо знали Вадима Гетьмана, а возможно, и Виктора Ющенко, еще со времен Союза. Если не ошибаюсь, вы проверяли банк “Украина”, будучи ревизором Министерства финансов УССР.



— Я познакомился с Вадимом Гетьманом и сотрудниками банка “Украина” уже после того, как создал в 1989 году свой банк, когда стали возникать проекты политического лоббирования рыночных процессов в Украине. Тогда мы уже были игроками одной команды, ведь до 1995-1997 годов банковский сектор экономики считался наиболее консолидированным и наиболее прогрессивным. Коммерческие банки тогда были в авангарде рыночных преобразований и лоббировали даже те законодательные новации, которые не касались непосредственно нашей работы. И это естественно — ведь деятельность банков зависит от уровня экономической свободы других субъектов хозяйственной деятельности. Поэтому с Вадимом Гетьманом мы много работали именно над развитием рыночных принципов украинской экономики в силу общего, я бы сказал, классового, интереса коммерческих банков.



— И традиционный вопрос: планы на будущее. Намереваетесь ли восстанавливать бизнес, планируете ли вернуться в политику?



— Намерен ли восстанавливать бизнес? Намерен. В каком виде — пока говорить рано, поскольку я только вчера прилетел в Украину к тяжело больным родителям, к семье, и все время занят общением с родными и друзьями. А что касается политики — жизнь покажет.



Беседовал Владимир Бойко

Фото: Алексей Багнюк



БИЗНЕС