Да, конец мира уже наступил
03 мая 2024 пятница
16.06.2013 (00:21)
Ален де Бенуа (Alain de Benoist) – французский философ, писатель, политик, основатель и теоретик движения «Новые правые» (Nouvelle Droite).
Конец света в действительности уже наступил. Это произошло не в определенный день, но растянулось на несколько десятилетий. Мир, который исчез, был миром, где большинство детей умело читать и писать. Мир, в котором мы восхищались героями, а не жертвами. Мир, где политические машины не превращались в станки, перемалывающие души. Мир, где у нас было больше ролевых моделей, чем прав. Мир, где можно было бы понять, чтó имел в виду Паскаль, когда писал, что развлечения отвлекают нас от реальной человеческой жизни. Мир, где границы гарантировали безопасность тем, кто жил по своим канонам и своей собственной жизнью.
Да, этот мир имел свои недостатки, и иногда это был ужасный мир, но повседневная жизнь огромного количества людей, по крайней мере, регулировалась множеством смыслов, предлагая ориентиры. В качестве воспоминания, это был мир, до сих пор знакомый многим из нас. Некоторые жалеют что он прошел. И этот мир никогда не вернется назад.
Новый мир – жидкий. Пространство и время отменены. Лишенное своего традиционного посредничества общество становится всё более и более текучим и всё более и более сегментированным, что только облегчает его овеществление. Некоторые живут в нем путем «выгорания». С исчезновением крупных коллективных проектов, которые когда-то были носителями разных мировоззрений, религия Эго – базирующаяся на неограниченной свободе личного нарциссического желания, позволяющая образовать Себя из ничего, – привела к повсеместной детерриториализации, которая сейчас идет рука об руку с растворением всех ориентиров в мире и всех связей. Это делает человека всё более и более гибким, условным, всё более и более уязвимым и всё более кочевым по своему образу жизни.
Под прикрытием освободительной «модернизации», «за более чем полстолетия идеологический осмос занял место между правыми финансами и левым мультикультурализмом» (Мэтью Бок-Кот), связав экономический либерализм с социальным либерализмом, рыночную систему с периферийными элементами культуры. И всё это было сделано, в первую очередь, для меркантильной переработки идеологии желания и спекуляции на распаде традиционных социальных форм. Общая цель заключается в ликвидации общих смыслов, которые отказываются действовать в соответствии с логикой рынка.
Между тем, некоторые реальные антропологические преобразования также имели место. Они влияют на отношение к нашему Я, отношение к другим, отношение к телу, отношение к технологии. Завтра эти преобразования могут продвинуть нас еще дальше к запланированному слиянию электроники и собственных человеческих тел.
Как только жажда наживы становится единственной мотивацией за счет всего остального, результатом ее деятельности оказывается повсеместное распространение духа меркантильности, который, в свою очередь, приводит к распаду гражданственности на простых клиентов. В этом контексте, «политическая корректность» – не просто случайность и смешные причуды, но мощное средство для трансформации процесса мысли, всё больше и больше ограничивающее общее пространство в качестве генератора взаимных обязательств и делающее невозможным получение мира значений, который к настоящему времени исчез.
Мы являемся свидетелями реализации «управления» (governance) – своего рода финансового цезаризма, который сводится к тому, чтобы господствовать над народами, держа их в страхе.
Со своей стороны, терапевтическое и управленческое государство, являясь менеджером социальной инженерии и выступающее в качестве Верховного надсмотрщика, работает на устранение всех барьеров, отделяющих порядок от хаоса. Говернанс утверждает свою власть, имплементируя совершенно преднамеренную суб-хаотическую ситуацию на фоне своего будущего движения в никуда вместе с обобщенным безвременьем и тем самым создавая ситуацию холодной гражданской войны.
Социология жертвы отвергает само понятие социального класса, ставя на его место денонсацию «исключения» и «борьбу против дискриминации», а также экономическую «науку», которая мыслит понятие человека по остаточному принципу категории.
В то же время, однако, более чем когда-либо прежде, классовая борьба, происходит в своей полноте.
В Европе под влиянием политики «жесткой экономии» идет процесс сползания в рецессию, если не в депрессию. Массовая безработица продолжает расти, демонтаж государственных услуг приводит к сокращению социальных благ, в то время как покупательная способность продолжает снижаться. Одной четверти европейского населения (120 млн. человек) сегодня грозит нищета.
В прошлом революции происходили по гораздо менее важным причинам, чем сегодняшние проблемы. Сегодня этого нет. Аутсорсинг, увольнения, вывод промышленных мощностей, оскорбительные увольнения рабочих и так называемая «социальная реструктуризация», безусловно, может вызвать социальные протесты – но нигде на горизонте не видно забастовок солидарности, не говоря уже о всеобщей забастовке. Единственной заботой является поддержание собственной работы.
Почему же кризис переносится так пассивно? Неужели народы так истощены и ослеплены, настолько сбиты с толку? Разве они приняли идею того, что нет альтернативы?
Народы живут в состоянии смертельной безысходности. Все чего-то ждут. Но этого не произойдет, потому что капитализм во всей своей объективности сейчас достигает своих абсолютных исторических пределов.
Мы переживаем кризис абсолютно беспрецедентных масштабов, влияющий на капиталистическую систему на уровне накопления и производительности, чего никогда не происходило ранее. Кризисы девятнадцатого века можно было преодолеть, потому что капитал еще не завладел всеми средствами общественного воспроизводства. Кризис 1929 года был преодолен благодаря фордизму, в связи с кейнсианским регулированием и из-за Второй мировой войны. Нынешний кризис, идущий сейчас на фоне Третьей промышленной революции, является структурным кризисом, который распространился с тотальным расширением финансовых рынков на реальную экономику и разросся в дополнение к государственным долгам.
Одним из его непосредственных результатов является податливость политической власти представителям Goldman Sachs. Но ни одна из подобных структур не может решить эту проблему, потому что нет механизма, способного преодолеть нынешний кризис. Финансовые пузыри, государственный кредит и печатание денег – то есть создание фиктивного денежного капитала – не может решить проблему потери Капитала субстанции. При отсутствии реального роста, и независимо от того, что кто-то движется к неконтролируемой инфляции или к широкому социальному дефолту, – всему этому, в конечном итоге, положит конец катастрофа.
В такое время, как наше, существует четыре типа людей.
Некоторые сознательно хотят погружаться дальше и глубже в пучину хаоса и тьмы.
Некоторые вольно или невольно всегда готовы терпеть всё, что угодно.
Кроме того, есть еще и «динозавры» справа, оплакивающие нынешнюю ситуацию. То с нытьем, то с церемониями, они воображают, что смогут вернуть старые порядки, – и отсюда понятно, почему они постоянно терпят поражения.
Но есть и те, кто стремится к новому началу. Те, кто живет во тьме, но не принадлежит тьме. Те, кто стремится возродить свет. Те, кто знает, что за пределами реальности всегда существует возможность. Они любят цитировать Джорджа Оруэлла: «Во времена всеобщего обмана говорить правду является революционным актом».
http://pluriversum.org/news/globalism/yes_the_end_of_the_world_has_already_come
http://www.human-crisis.com/
Ален де Бенуа (Alain de Benoist) – французский философ, писатель, политик, основатель и теоретик движения «Новые правые» (Nouvelle Droite).
Конец света в действительности уже наступил. Это произошло не в определенный день, но растянулось на несколько десятилетий. Мир, который исчез, был миром, где большинство детей умело читать и писать. Мир, в котором мы восхищались героями, а не жертвами. Мир, где политические машины не превращались в станки, перемалывающие души. Мир, где у нас было больше ролевых моделей, чем прав. Мир, где можно было бы понять, чтó имел в виду Паскаль, когда писал, что развлечения отвлекают нас от реальной человеческой жизни. Мир, где границы гарантировали безопасность тем, кто жил по своим канонам и своей собственной жизнью.
Да, этот мир имел свои недостатки, и иногда это был ужасный мир, но повседневная жизнь огромного количества людей, по крайней мере, регулировалась множеством смыслов, предлагая ориентиры. В качестве воспоминания, это был мир, до сих пор знакомый многим из нас. Некоторые жалеют что он прошел. И этот мир никогда не вернется назад.
Новый мир – жидкий. Пространство и время отменены. Лишенное своего традиционного посредничества общество становится всё более и более текучим и всё более и более сегментированным, что только облегчает его овеществление. Некоторые живут в нем путем «выгорания». С исчезновением крупных коллективных проектов, которые когда-то были носителями разных мировоззрений, религия Эго – базирующаяся на неограниченной свободе личного нарциссического желания, позволяющая образовать Себя из ничего, – привела к повсеместной детерриториализации, которая сейчас идет рука об руку с растворением всех ориентиров в мире и всех связей. Это делает человека всё более и более гибким, условным, всё более и более уязвимым и всё более кочевым по своему образу жизни.
Под прикрытием освободительной «модернизации», «за более чем полстолетия идеологический осмос занял место между правыми финансами и левым мультикультурализмом» (Мэтью Бок-Кот), связав экономический либерализм с социальным либерализмом, рыночную систему с периферийными элементами культуры. И всё это было сделано, в первую очередь, для меркантильной переработки идеологии желания и спекуляции на распаде традиционных социальных форм. Общая цель заключается в ликвидации общих смыслов, которые отказываются действовать в соответствии с логикой рынка.
Между тем, некоторые реальные антропологические преобразования также имели место. Они влияют на отношение к нашему Я, отношение к другим, отношение к телу, отношение к технологии. Завтра эти преобразования могут продвинуть нас еще дальше к запланированному слиянию электроники и собственных человеческих тел.
Как только жажда наживы становится единственной мотивацией за счет всего остального, результатом ее деятельности оказывается повсеместное распространение духа меркантильности, который, в свою очередь, приводит к распаду гражданственности на простых клиентов. В этом контексте, «политическая корректность» – не просто случайность и смешные причуды, но мощное средство для трансформации процесса мысли, всё больше и больше ограничивающее общее пространство в качестве генератора взаимных обязательств и делающее невозможным получение мира значений, который к настоящему времени исчез.
Мы являемся свидетелями реализации «управления» (governance) – своего рода финансового цезаризма, который сводится к тому, чтобы господствовать над народами, держа их в страхе.
Со своей стороны, терапевтическое и управленческое государство, являясь менеджером социальной инженерии и выступающее в качестве Верховного надсмотрщика, работает на устранение всех барьеров, отделяющих порядок от хаоса. Говернанс утверждает свою власть, имплементируя совершенно преднамеренную суб-хаотическую ситуацию на фоне своего будущего движения в никуда вместе с обобщенным безвременьем и тем самым создавая ситуацию холодной гражданской войны.
Социология жертвы отвергает само понятие социального класса, ставя на его место денонсацию «исключения» и «борьбу против дискриминации», а также экономическую «науку», которая мыслит понятие человека по остаточному принципу категории.
В то же время, однако, более чем когда-либо прежде, классовая борьба, происходит в своей полноте.
В Европе под влиянием политики «жесткой экономии» идет процесс сползания в рецессию, если не в депрессию. Массовая безработица продолжает расти, демонтаж государственных услуг приводит к сокращению социальных благ, в то время как покупательная способность продолжает снижаться. Одной четверти европейского населения (120 млн. человек) сегодня грозит нищета.
В прошлом революции происходили по гораздо менее важным причинам, чем сегодняшние проблемы. Сегодня этого нет. Аутсорсинг, увольнения, вывод промышленных мощностей, оскорбительные увольнения рабочих и так называемая «социальная реструктуризация», безусловно, может вызвать социальные протесты – но нигде на горизонте не видно забастовок солидарности, не говоря уже о всеобщей забастовке. Единственной заботой является поддержание собственной работы.
Почему же кризис переносится так пассивно? Неужели народы так истощены и ослеплены, настолько сбиты с толку? Разве они приняли идею того, что нет альтернативы?
Народы живут в состоянии смертельной безысходности. Все чего-то ждут. Но этого не произойдет, потому что капитализм во всей своей объективности сейчас достигает своих абсолютных исторических пределов.
Мы переживаем кризис абсолютно беспрецедентных масштабов, влияющий на капиталистическую систему на уровне накопления и производительности, чего никогда не происходило ранее. Кризисы девятнадцатого века можно было преодолеть, потому что капитал еще не завладел всеми средствами общественного воспроизводства. Кризис 1929 года был преодолен благодаря фордизму, в связи с кейнсианским регулированием и из-за Второй мировой войны. Нынешний кризис, идущий сейчас на фоне Третьей промышленной революции, является структурным кризисом, который распространился с тотальным расширением финансовых рынков на реальную экономику и разросся в дополнение к государственным долгам.
Одним из его непосредственных результатов является податливость политической власти представителям Goldman Sachs. Но ни одна из подобных структур не может решить эту проблему, потому что нет механизма, способного преодолеть нынешний кризис. Финансовые пузыри, государственный кредит и печатание денег – то есть создание фиктивного денежного капитала – не может решить проблему потери Капитала субстанции. При отсутствии реального роста, и независимо от того, что кто-то движется к неконтролируемой инфляции или к широкому социальному дефолту, – всему этому, в конечном итоге, положит конец катастрофа.
В такое время, как наше, существует четыре типа людей.
Некоторые сознательно хотят погружаться дальше и глубже в пучину хаоса и тьмы.
Некоторые вольно или невольно всегда готовы терпеть всё, что угодно.
Кроме того, есть еще и «динозавры» справа, оплакивающие нынешнюю ситуацию. То с нытьем, то с церемониями, они воображают, что смогут вернуть старые порядки, – и отсюда понятно, почему они постоянно терпят поражения.
Но есть и те, кто стремится к новому началу. Те, кто живет во тьме, но не принадлежит тьме. Те, кто стремится возродить свет. Те, кто знает, что за пределами реальности всегда существует возможность. Они любят цитировать Джорджа Оруэлла: «Во времена всеобщего обмана говорить правду является революционным актом».
http://pluriversum.org/news/globalism/yes_the_end_of_the_world_has_already_come
http://www.human-crisis.com/