Поэт Петр Мидянка: "В 50 лет поздно менять образ жизни..." (Фото)

"Село высокогорное. Еще до недавнего времени не кругом брал мобильный. Должен был бежать или к речке, или подниматься вверх. С чехами и сербами я говорил с горы. Около моего дома джи-пи-ес зафиксировало 405 метров над уровнем моря".

Поэт Петр Мидянка, 50 лет, гуляет на набережной речки Уж в Ужгороде. Он в белой рубашке, черные брюки подпоясаны ремнем с надписью Вoss. Петр по литературным делам приехал в областной центр из села Широкий Луг на Тячевщине, где живет с рождения.

— Здесь жили и родители, и деды, и прадеды по отцовой линии. Отцовский дом деревянный, ему 75 лет. Монументальный такой, из буковых колод. Подремонтировал его, перекрыл, осовременил немного. Мама возле земли, возле скота работала. Отец лесорубом был. И дед тоже. Ходил на заработки, на лесоразработки, даже в Боснии лес рубил.

Что значит твоя фамилия?

— Говорят, что это от названия змеи. А еще, может, от меда, который у нас называют ”мид”. Бойковская фамилия. Хотя гуцулы нас называют гайналями. У нас, закарпатцев, много этих этнических разделений — гайнали, долиняне, верховинцы…
Рассказывает о домашнем хозяйстве.

— Был большой, по нашим меркам, огород, 50 соток. Не было кому его обрабатывать, потому что я на государственной работе, так еще мама покойная часть продала. То, что осталось, должен держать в порядке. Растет картошка, кукуруза, фасоль, перец болгарский. Цветы всякие: розы, георгины. Есть виноград — Изабелла. В саду груши, яблони, сливы, черешни, орех. Ореховое толченное зерно даже возят в Венгрию, продают на кондитерские потребности. Есть сенокос в горах. Кошу на продажу — тем, кто держит скот. Я раньше держал и корову, и свинью. Сейчас только куры и кот. Если не погиб, пока я в Ужгороде. Звать его Грицко. Он сам себе поживу ищет. Ловит мышей, медведку — это такие насекомые. А собаки нет. Обхожусь. Хотя горы и лес близко. Звери есть.

Где работаешь?

— В школе в соседнем селе. Доезжаю 4 километра. Преподаю украинский язык и литературу. У нас тоже есть школа, но мне там после университета не было места. Это уже второе поколение детей, кого я учу. Относятся немного по-цимборски (по-дружески. — ”ГПУ”). Труднее всего в селе зимой. Выпадает снега до полутора метра. Бывает, что отрезает от мира. С горы, бывает, сползает снежная лавина и перекрывает путь. Отрезает также наводнение – ни ”скорую” вызывать, ничего. Хотя на каждом доме стоит антенна. И у меня есть. И компьютер есть.

В селе знают, что ты поэт?

— Я с односельчанами веду сугубо практические разговоры — о сене, о дровах. Кое-кто думает, что я большие гонорары за книжки беру. А то, что пишу, знают, потому что видели по телевидению. Но стихотворения в селе я никогда читать не буду. Зато много читаю в Европе. Был в Будапеште, Праге, Белграде. В Чехии и Словакии выходили мои книжки. В Сербии обещают выдать при помощи украинской амбасады.

А ты какие языки знаешь?

— Ну-в, центральноевропейские, — тянет. — венгерский, словацкий, польский, чешский, немного румынский, немного сербский.

В стихотворениях употребляешь много диалектных слов.

— Так мне диктует сверху. Так у нас говорили. Сейчас уже нет, но еще есть остатки. Старшее, среднее поколение. А молодежь уже матерные слова говорит.

В 2008-ом тебя выдвигали на Шевченковскую премию.

— Не дошло до этого. Закарпатская организация Союза писателей не одобрила. Зависть, наверное. Говорят, поздно подали документы. Я в это не вникал. Недавно получил премию журнала и сайта ”Литакцент”. Купил сетку на ограждение для огорода. Стоит 214 гривен за 10 метров. Я купил 20 метров. А еще приобрел кожаную куртку в Нереснице на базаре.

Холостякуешь?

— Да. Иначе не смог бы заниматься литературой. Я знал с молодых лет, что буду возле родителей. На семью уже не было времени. Но еще с этим менталитетом нашим, что ты должен все обеспечить — построить двухэтажный дом, заработать на машину.

С кем из литераторов дружишь?

— Со многими. Издавна дружил с Иваном Малковичем. Был на свадьбе и у него, и у Виктора Неборака. У Малковича был на свадьбе известный поэт Тарас Мельничук, в резиновых сапогах пришел. Как поэт он интересный, но как человек тяжелый, — зевает. — Сидел, что-то свое думал. Чифирить мог, храпеть на всю комнату.

Ты, кроме своего села, наверное, нигде не смог бы жить?

— Кто его знает. Но в 50 лет поздно менять образ жизни. Не хочу.

"Газета по-украински"