Крик на весь поезд: «Достала меня эта политика!..»

Я проехала Украину с востока на запад на поезде и обнаружила, что количество людей, разочарованных во всех политиках в целом, и равно как в революции, так и в контрреволюции, только растет. - Вот за что они все воюют, за что? – по-украински раз в сотый повторяет пожилой мужчина в купе поезда «Одесса-Ужгород», закрыв лицо руками. Говорят, что один из способов познать страну – это проехать ее на поезде. Я еду из Одессы на самый Запад, в Закарпатье, в Ужгород. В нашем вагоне россиянка я одна, другие пассажиры – львовяне, одесситы, жители Закарпатья. Олег в двухсотый уже раз пересказывает нам, попутчикам, свою историю. Его дочь вышла замуж, поехала с мужем на машине в свадебное путешествие по Украине. В Одессе ночью машину сожгли – за львовские номера. Олег ездил разбираться. - Так за что они все воюют? – в который раз вопрошает он. - Так да, что там у вас, в Одессе, говорят, вы же Россия теперь? – спрашивает наш сосед по купе, тоже львовянин, у соседки-одесситки. Та обижается и объясняет ему, что Одесса – это Украина. - А нас «бендеровцами» считаете, - укоризненно выговаривает львовянин Сергей, - Я вот же НТВ смотрю, я все вижу. Вы, одесситы, теперь против нас, Львова. Сергей – инженер, украинские телеканалы ему надоели, равно как и российские. Теперь он смотрит НТВ по спутниковой тарелке, потому что ему нравятся сериалы про милиционеров. Он постоянно созванивается по телефону с кумом, который живет в Краматорске. «Убитые, войска… Сиди дома, идиот!» - периодически кричит он в трубку и грустно говорит, что кум «сошел с ума» и вступил в ополчение. - Да деньги на нем делают эти… политики их. И на нашем Майдане тоже уже деньги делают, это ж понятно. Им выгодно, чтобы все продолжалось, а что простые люди гибнут, невыгодно, - замечает Сергей. - Достала эта политика меня, - кричит одесситка. Все замолкают и кивают, но потом сразу снова переходят на политику. Я задаю вопрос про президентские выборы, что приводит пассажиров в возмущение: им категорически не нравится ни один из кандидатов, они уверены, что как старая власть воровала «золотые батоны», так и новая будет делать то же самое. - Но можно же снова Майдан собрать. - Чтобы людей убивать продолжили? – спрашивает Сергей. - Так за что они воюют-то все? Машину за что пожгли? – все повторяет Олег, закрыв лицо руками. - Какая разница, за что воюют? Когда мертвый человек, ты не отличишь, за кого он, - вторит ему еще один пассажир: вагон полупустой и все предпочитают общаться вместе, - шо на Майдане люди за политику погибли, шо в Одессе. А у мертвых в любом случае родные, друзья. Это заявление поднимает бурю негодования и рождает новый общий стон: надоела политика, невозможно больше. Разговор происходит по-русски, и только львовяне, узнав, что я плохо понимаю украинский, стараются говорить как можно медленнее. Если подводить итог коротко, то большинству уже почти все равно, кто будет президентом: победа Петра Порошенко в первом туре почти ни у кого не вызывает сомнений. Юлия Тимошенко имеет запредельный антирейтинг в нашем вагоне, потому что ей просто в какой-то момент перестали верить. В это время у Сергея снова звонит телефон, и он слушает последние сводки из Краматорска. Мы приезжаем в Закарпатье – один из самых многонациональных регионов в стране. Недавно тут наделало немало шума заявление венгерского премьер-министра о том, что проживающим тут венграм также надо предоставить автономию. Между тем во второй Донбасс Закарпатье не превратилось. Чистые улицы, аккуратные дома под черепичными крышами, никакой самообороны или автоматчиков и население, которое хочет держать единственный курс – на мир и покой. На прошлых выборах в Ужгороде победил Виктор Янукович, теперь тут ожидается победа Петра Порошенко. На вопросы о Майдане, революции, гражданской войне жители сразу напрягаются и говорят, что устали. Почему тут не рвануло, как в Донбассе? - Наш телеканал вещает на многих языках, включая украинский, это очень важно для людей: это венгерский, ромский (цыганский), русский, немецкий, словацкий. Я сама родом из Белоруссии, работаю в маленькой русской редакции. Дело в том, что в Закарпатье испокон веков уживается много национальностей, поэтому конфликтов никаких нет. После революции тут, к примеру, осели многие белые эмигранты. Закарпатье же в разное время входило в состав самых разных стран, сейчас мы в составе Украины. И жителей это вполне устраивает, особенно если Украина движется в Европу, - рассказывает мне местный журналист Екатерина. - Да, у нас тут был свой Майдан, несколько десятков человек вошли в здание областной администрации, потому что их туда пустили четыре охранника. Пострадало несколько стекол, и все. А «Правый сектор» тут вообще наполовину русскоязычный, да его тут и немного. - А почему никто не выступает, к примеру, за присоединение к Венгрии? - А зачем? Все и так хорошо уживаются друг с другом, и потом мы же видим, что творится в Одессе, в Донецке. Но, конечно, самое ужасное, что люди поняли, что на таких вот выступлениях можно делать деньги, брать гранты. Революция – это ведь кому идеи, а кому – просто деньги, - рассуждает Екатерина. По ее словам, в последние месяцы ее знакомые художники перестали рисовать – творческая мысль просто не идет. - Так может, это все и не надо было тогда начинать? – интересуюсь я, но тут Екатерина решительно возражает. - Нас всех эти события очень изменили. Теперь, например, мы понимаем, что голосование – это ответственность, что каждый из нас несет ответственность за страну. Кроме того, все скоро затихнет, а гражданское общество останется. Я своими глазами вижу, как граждане стали активнее, стали объединяться в маленькие группы, чтобы решать свои, местные, проблемы, которые раньше всем были безразличны. Что-то сильно поменялось внутри нас. Катин знакомый Юрий, тоже журналист, согласен с ней, что в силу того, что власти региона традиционно много внимания уделяли меньшинствам, больших волнений теперь не возникло и возникнуть не могло, потому что люди просто не поверят, что кто-то будет их убивать по национальному признаку. Методы работы, о которых мне рассказывают Екатерина и Юрий, простые: начиная от редакций на языках национальных меньшинств на местном телеканале, заканчивая проведением периодических уличных национальных праздников – кухни, костюмов и так далее. Действия немудреные, однако в критической ситуации именно они, возможно, помогли избежать гражданской войны уже в Закарпатье. Впрочем, от разбирательств по национальному и территориальному признаку устали уже и в остальной части Украины. Мы едем на Киев. Украинцы берут с собой в поезда много еды – столы в полупустом вагоне ломятся от бутербродов, пирожков, курицы, вареников и так далее. Почти весь вагон – украиноговорящий. Проводник включает музыку, звучит «День Победы» в исполнении Иосифа Кобзона. Некоторые подпевают. Наш проводник из Ивано-Франковска, он говорит по-русски медленно, иногда затрудняясь подобрать слово. - Я, конечно, рад, что наши парни крутые. Мне нравится думать, что я украинец и я крутой. А с другой стороны почему – те – не крутые? Они же тоже за идею, на нас, как и на них, деньги делают. А простые люди ездить меньше стали, боятся, - рассуждает он философски. Многие пассажиры перезваниваются с Донбассом – у многих там друзья или родственники. Пирожки, чай в металлических подстаканниках, разговоры о смертях и стрельбе, неприязнь ко всем политикам в принципе. - Ты кушай, деточка, кушай. Вон еще пирожок возьми. Вы, журналисты, конечно, врете все по обе стороны в интересах наших и ваших политиков. Но что вы, не люди, и вас что теперь, не кормить? – успокаивающе говорит мне полная пожилая женщина на украинском. За едой она рассказывает мне, что у ее подруги на Майдане погиб сын, а сестра живет в Славянске. Она заперлась дома и боится выходить на улицу. Ее соседа уже убили. Екатерина Винокурова