По страницам неизданной книги "Русский парижанин на Подкарпатской Руси"

Многие из нас зачитывались историческими романами Анатолия Петровича Ладинского (1896-1961): «Когда пал Херсонес», «Анна Ярославна – королева Франции», «В дни Каракаллы», «Последний путь Владимира Мономаха». Иван Бунин дал высокую оценку его творчеству, в одном из писем он писал Ладинскому: «Я очень люблю вас и как поэта и как прозаика». Увы, в новой Украине им не оказалось места – другие времена, другая история. В тоже время не одно наше поколение черпало познания и вдохновение из чистого родника его творчества.

В июне 1937 года, по приглашению подкарпатского общества «Баян», А. Ладинский посетил наш край. На вечере в ужгородском «Русском Народном Университете» он прочитал отрывок из романа «Когда пал Херсонес», свои стихи, рассказал о русских и русской культуре в Париже. Прощаясь с гостеприимным Ужгородом, Ладинский записал на память в редакции газеты «Русский Народный Голос»: «С сердечной благодарностью расставания покидаю милый Ужгород, где я встретил столько хороших людей»

В результате продолжительных поездок по нашему краю появились уникальные в своем роде очерки под общим названием «Русский парижанин на Подкарпатской Руси». Наиболее интересны те места, где Ладинский по-бунински живописно рассказывает о своих впечатлениях от знакомства с Ужгородом, Мукачевом, Изой, Ясинями, Раховым, монастырем в Липче. Как русского человека, его интересует все то русское, что сохранил народ Подкарпатской Руси. А будучи и автором исторических романов, в которых переплелись эпохи и народы (это и Римская империя, и варвары, и Византия, и русичи князя Владимира, и Париж времен дочери Ярослава Мудрого), Ладинский находит тут остатки той древности, которая владела его душой.

«Есть в названии этого города (Ужгород – Р.В.) что-то древнее, что-то еще от бревенчатых городов, от праславянских городищ, от благородных интонаций «Слова о полку Игореве». И такая же река, через которую волы переходят вброд, течет по камушкам, мелководная и журчащая, стекающая с кудрявых Карпатских гор. Река, которую нельзя себе представить без зелено-синей вышивки на девичьей славянской рубахе, без лесной тишины, без кукушки, без серебристых плотвичек, без серых волов, медленно переходящих в ярме журчащую воду: О, русская земля!

…Где-то там всемирная выставка, заседают конференции, плывут эскадры, бросаются в бой над полями Испании хищные стальные птицы… А тут вышитые славянским орнаментом рубахи, курные избы. Карпаты, деревянные церкви, которым по пятьсот лет, молнии и гром называют «Перуном», а Троицу – «Русалиями», а покойников хоронят в глубоких горных углах на санях, даже летом, как Владимира Мономаха».

В Изе А. Ладинский посетил настоятеля православного Свято-Николаевского монастыря архимандрита Алексия Кабалюка (1877-1947) – «человека, о котором говорили с трибуны парламентов» получившего в подарок за свое подвижничество из рук русского царя Николая ІІ золотой наперсный крест.

По дороге на полонину у Ясиня Анатолию Петровичу повстречался «красивый черный парень в городской одежде с сокирой за поясом. Сокира – узкий, почти боевой топор на длинном топорище. Такими сокирами были вооружены воины Владимира Святого, когда они ворвались в Херсонес». На полонине он посетил пастухов, долго разговаривал с ними, заинтересовался звуком трембит.

Значительное место в путевых очерках Ладинского уделено древнему городу на берегах Латорицы – Мукачеву. Душа его радовалась тому, что многие улицы названы в честь русских писателей – Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Тургенева, что кругом надписи на русском языке, и в книжных лавках русские книги, и что хозяин лавки русин с удовольствием говорит с ним по-русски.

В своих путешествиях по Подкарпатской Руси Анатолий Петрович скрупулезно подмечал контрасты между живыми островками старины и ростками модерного ХХ века, где вырисовывается образ Руси, может отчасти и выдуманной, но не лишенной в этом видении своей поэтической красоты. Ведь «что-то русское в этом видении есть, какая-то позабытая, после слишком неизменных лет и передвижений, русская тишина». Все это переплетается с ностальгическими мотивами, озвученными Великой княжной Марией Павловной, в том же 1937 году: «В среде карпатороссов я чувствовала себя – точно в России. Тот же обряд и та же сердечность приема. Кругом те же сочувственные русские лица… Живут просто, бедно, но не в утешение».

А. П. Ладинский для многих, открыл и самобытную карпаторусскую литературу. Неожиданным это уникальное культурное явление было и для самого Анатолия Петровича. В своем очерке «Карпаторусский вклад» он писал: «И вот странно… в этом отрезанном для русского мира уголке земли люди, никогда не видевшие России, пишут книги по-русски…трогательно, молодо, а сплошь и рядом талантливо… Большим событием в местной литературе был выход в свет сборника А.В. Карабелеша «Избранные стихотворения» (1929 г.). Карабелеш – один из зачинателей русского стиха в Карпатах. Он испытал неизбежное влияние русских поэтов, выдержал борьбу за чистоту русского языка. Но у него есть то, что должно быть у всякого поэта – цельное мировоззрение… В техническом отношении, не считая некоторых погрешностей против языка, Карабелеш стоит очень высоко. В то же время он не оторвался от родной ему стихии гор, карпатских деревень, полонин. Этими же темами насыщенны стихи и другого карпаторусского поэта – Михаила Поповича. В его «Первых стихах» (1928) пламенные призывы к карпатским братьям, лирические описания карпатской природы, ее зорь и лесов. О чем же другом писать карпаторусскому поэту? Иногда они перепевают Пушкина или Блока. Но с каждым годом становится свободнее язык карпаторусской поэзии… А рядом с этой лирикой – социальные и гражданские мотивы Василия Добоша и Андрея Патруся. Две книжечки стихов - «Святая злоба» и «Плетью по совести». И здесь то же самое влияние Пушкина и Некрасова. Есть и другие стихотворцы молодые, как только что из лоз выжатое вино стихи и коротенькие рассказы. Эти сборники играют в вековой борьбе за «русскость» в Подкарпатской Руси не меньшую роль, чем самые торжественные меморандумы и декларации. Появление их факт, с которым будет считаться и русская культура».

После 1937 года А. П. Ладинскому не суждено было больше побывать на Подкарпатской Руси, но он следил за развитием самобытной карпаторусской литературы. И, несомненно, знал о творческих успехах молодых тогда литераторов: Дмитрия Вакарова, Василия Сочки-Боржавина, Емельяна Балецкого, Петра Продана, Василия Лавера, Ивана Керчи, Николая Сокача, Ивана Комлошия… Нравилось Ладинскому стихотворение двадцатилетнего Василия Добоша, выпускника Мукачевской русской гимназии, «В далекой деревне», опубликованное в 1939 году в ужгородской газете «Карпаторусский голос», напоминавшее ему трогательную встречу с КАРПАТОРОССИЕЙ:

Солнце падает за горы,

Тень раскинул старый сад.

Края милые просторы

Всей душой обнять я рад…

Сквозь соломенные крыши

Потянулся серый дым.

Каждый вздох, страна твой слышу,

Слышу сердцем молодым,

Вон уж вечер на поляне

Приютился у берез,

Стонут бедные крестьяне

Под напевы сиплых кос.

Ветер с поля гарью тянет,

Прогудел вечерний звон.

Выплыл месяц, лик румяный,

И глядит на крутосклон.

Сам самобытный поэт, автор сборников «Черное и голубое», «Северное сердце», «Стихи о Европе», «Пять чувств». «Роза и чума». А. П. Ладинский оценил карпаторусский вклад в сокровищницу русской литературы.

Уже первые публикации путевых очерков в парижских «Последних новостях», сотрудником которых был Ладинский, принесли огромную почту, практически – со всего мира. Читатели интересовались подробностями жизни на Подкарпатской Руси, многие пожелали посетить ее, были и такие, кто хотел навеки поселиться здесь. Для многих было настоящим откровением узнать о добром и прекрасном крае, где нашли себе приют тысячи их соотечественников. Среди них и «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская, при активном участии которой были созданы «Карпаторусская трудовая партия», «Русский Народный банк» и общество «Школьная помощь», учредившее два интерната в Ужгороде для юношей и один в Мукачеве для девочек.

Если проводить аналогию той, еще недалекой эпохи, о которой так прекрасно писал русский писатель, с нашими временами, то вполне понятен ностальгический пафос Ладинского, увидевшего на Подкарпатской Руси до боли щемящие его сердце островки потерянной России (он покинул Родину в 1921 году, а вернулся, лишь в 1955-м).

… Как бы предчувствуя близкий конец, за несколько дней до смертельного инфаркта Анатолий Петрович Ладинский написал очень грустные строки о том, что в мире ином не будет ничего, все останется здесь, на этой бренной земле.

Осталось с нами его огромное литературное наследие (оно еще ждет своего исследователя), в котором достойное место заняли его путевые очерки о нашем крае. Их автор по праву вошел в пантеон славных русских имен, на весь мир заявивших о существовании братского трудолюбивого карпаторусского народа.

Валерий Разгулов