День борьбы за отмену рабства

Речь Генерального секретаря Если жить по календарю, вся жизнь будет сплошной праздник. Там что ни день, то дата, повод собраться и отметить. Кто-то встанет и скажет, остальные послушают. Вот, например, Международный день борьбы за отмену рабства. Все прогрессивное человечество, во всяком случае, та часть его, которой положено вспоминать об этой борьбе, отмечает его в начале декабря. Речь держит обычно Генеральный секретарь ООН и традиционно заявляет, что, несмотря на многовековую борьбу, человечеству пока еще не удалось избавиться от этого позорного явления. В последние годы стало приличным добавлять, что сегодня принуждение и насилие приобретают новые современные формы, вызванные процессами глобализации. "Ну ладно, я понимаю, что этот день отмечают рабы, работорговцы, Интерпол и ООН. Но я, по счастливой случайности, не принадлежу к этому пестрому коллективу празднующих, я - обычный, то есть свободный человек!" - говорит себе обычный свободный человек. Не замечая при этом новшеств в речи генерального секретаря - о глобализации. А напрасно. Она ведь действительно внесла в нашу жизнь много новых и свежих идей насилия и принуждения. Почва Начнем с того, что, прежде всего, она, глобализация, - это глобализация капитала. В свое время, когда промышленники стали осваивать международное разделение труда, риски, связанные с перевозками, местными политическими и хозяйственными капризами и прочим, оказались такими большими, что пришлось промышленникам попросить финансистов разделить с ними эти риски. Не за спасибо, конечно. Те охотно согласились, и так, кредитуя производство и друг дружку, - больший меньшего - живописная куча торговцев деньгами естественным образом выстроилась в пирамиду. На верхушку которой взбирается тот, у кого одолжаются самые крупные кредиторы. Это игра понятная и давно всем известная. Нас же интересует другая особенность экзотического растения, называемого капитал: он хоть и способен расти как будто из воздуха, но так, чтоб совсем без почвы – он жить не может. Почва для его развития – это постоянный рост производства и потребления. Ему надо, чтобы как можно больше «обычных свободных» людей находились в горячке этого роста. Во-первых, потому, что и у производства и у потребления одно мерило и один инструмент – деньги. А во-вторых, горячка ослабляет чувство реальности, и тогда можно начать давать в долг практически неограниченно. И, якобы для кредитования, а на самом деле для власти над всеми, дергающимися в конвульсиях производства и потребления, можно уже растить капитал бесконтрольно, и даже этак по - божьи творить его из ничего, нащелкав сумму на клавиатуре компьютера. Поправка к Декарту Для поддержания власти капитала и создаются вышеупомянутые новые формы насилия и принуждения, которые выражаются уже не в устаревших цепях, колодках и нагайке, а в овладевших умами экономических теориях, провозглашающих, что прогресс есть ничто иное, как вечный рост производства и потребления. К системе принуждения подключаются средства масс-медиа, которые, слегка подредактировав Декарта, - по типу «я имею, следовательно, я существую» - заполняют свои страницы и сайты, рекламу и выпуски новостей отборными производителями и элитными потребителями, дабы комплексовал тот, кто на них не равняется. Итак, система создана, тикает понемножку, скрежеща и содрогаясь в периоды кризисов, и в ее недрах рождаемся мы, рядовые граждане, поколение за поколением. Но если даже кто-то и называет нас рабами, обижаться нам некогда, потому что время идет, и нам и вправду нужно разобраться. С тем, действительно ли мы подчинены системе и в какой мере, а также с тем, что такое свобода. Попробуем рассмотреть все это с точки зрения круга наших интересов. Что нас интересует и что нас не интересует? Надо сказать, что наши интересы действительно чаще всего сводятся к самой работе и к тому, что мы получаем взамен в виде денег, прибыли, льгот и прочего. А также в виде уровня жизни и времяпровождения, которые можем себе позволить в промежутки между работой. Далее. Нас, в общем-то, не интересует, насколько нужна наша работа народу, государству, обществу. Рассуждать об этом уже десятки лет как вышло из моды, а занявшие место этих рассуждений ирония и недовольство тем, что мы получаем, сделали разговоры об отдаче просто неприличными. Нас мало интересует также устройство и рентабельность народного, а уж тем более мирового хозяйства, в котором мы горбатимся всю свою сознательную жизнь. Нас вообще не интересует, должны ли мы столько работать. Мы настолько преданы работе, что в этом деле мы точно не рабы. И если в старину считалось, что основное свойство раба – лень, то уж нас-то в этом не обвинишь: система, тикая потихоньку, сделала из нас настоящих трудоголиков. И по причине этого «трудоголизма» мы абсолютно не обращаем внимания на еще одну интересную вещь. Такую, как общая, витающая где-то вне нашего кармана, цель работы: мы делаем ее для кого-то или просто так? Мы ведь фактически, работая, обеспечиваем других необходимыми им товарами и услугами. Но ни этот факт, ни потребности тех, кого мы обеспечиваем, нас как-то, в общем, и не касаются. В основном потому, конечно, что мы совершенно не участвуем в распределении продуктов нашего труда. Настолько не участвуем, что даже возможность поучаствовать, появись она вдруг, нас бы совершенно не заинтересовала. И даже бунты наши и демонстрации вертятся только вокруг того, чего и сколько мы хотим получить. Свобода А уж если зашла речь о бунтах и демонстрациях, значит, самое время перейти к понятию свободы, другими словами, к вопросу – что значит быть хозяином своего труда и его результатов? И, подойдя к нему вплотную, мы замечаем, что и здесь наша мысль катит по привычной колее, которую проложила нам система: производство-потребление, производство-потребление. Так, результаты труда для нас – это то, что мы получаем: хозяин – товар и прибыль, работник – оплату. Зачем? Чтобы вновь произвести и потребить. Свобода распорядиться результатами труда для нас – это возможность продать или обменять их на то, что хотим. Для чего? Чтобы набраться сил, и снова в бой за увеличение производства и потребления. Оставив в глубоком тылу мысль о том, что любая работа, которая делается ради дальнейшего потребления, это работа подневольная. Что же тогда можно назвать работой свободного человека? Вспомнив о гипотетической возможности участвовать в распределении, скажем так: свободен тот, кто может сам, осознанно, распределять плоды своего труда в пользу других. Тот, кто знает, что работает для пользы других и желает этого. Свободен тот народ, который участвует в распределении продуктов своего труда. Как у нас со всем этим? Пока, надо сказать, туговато. Поэтому будем живы, как говорится - в начале следующего декабря обязательно отпразднуем День борьбы за отмену рабства. Михаил Гонопольский